«Артиллеристы, Сталин дал приказ!» Мы умирали, чтобы победить

Мой отец, Алексей Александрович Михин, родился 10 февраля 1897 года в селе Богане, в бедной крестьянской семье. В ту пору это был уезд Тамбовской губернии (ныне — Борисоглебский район Воронежской области). Когда ему было три года, его отец Александр Леонтьевич простудился зимой в лесу и умер от воспаления легких. Мать осталась одна с четырьмя детьми. Всей семьей стали батрачить у богатого соседа, который исполу обрабатывал их земельный надел. С пятнадцати лет отец работал у казаков на Хопре и Дону. Воевал на германской, Гражданской и Отечественной войнах, а в промежутках между ними вел крестьянское хозяйство и в зимнее время работал плотником в Борисоглебске. Когда же хватился оформлять пенсию, ему насчитали шестнадцать лет трудового стажа. В Богане во время пожара сгорели все документы отца, подтверждавшие его трудовой стаж и участие в двух войнах. А пока воевал в Отечественную, затерялись документы тридцатых годов. И посчитали отцу стаж с 1941 года, когда начал третий раз воевать. И будучи тяжело больным — непризнанным инвалидом при пулевом ранении в голову, гипертонии, инсультах, — вынужден был, опираясь на палочку, сторожить магазин, чтобы выработать недостающий стаж. Да и умер в 66 лет, не пожив на пенсии.

Всю жизнь, не обращая внимания ни на какие превратности судьбы, отец не терял чувство юмора, снисходительно, по-философски относился к неразумным обидчикам и был полон здорового оптимизма, всегда надеялся на лучшее, часто говорил:

— Ничего! И мы заживем!..

Возможно, эти качества зародились у него в раннем детстве, когда вся семья, от мала до велика, с утра до ночи батрачила на соседа-богача. Работали няньками и подсобниками, сторожами и посыльными. А небольшого роста, худенькая, но семижильная, никогда не боявшаяся никаких трудностей мать, моя бабушка Агафья Михайловна, до замужества Красникова, с рассвета до ночи работала на соседа в поле и на току, в доме и на скотном дворе. В лютый мороз, орудуя тяжелым вальком, стирала в проруби белье. К тому же надо было, пока не подросли ребята, обиходить и свою корову, двор, сад, огород. Единственной помощницей в хозяйстве была у нее старшая дочь Анастасия.

В германскую войну отец сначала был рядовым стрелком. Бегал в атаки, до последнего дыхания под кромешным огнем держал оборону. Несколько раз был легко ранен, дважды отравлен немецкими газами — глаза покраснели на всю жизнь. Как обстрелянного и смышленого солдата, красивого и стройного, стоявшего на правом фланге взвода, батальонный командир взял отца связным с ротами. Из батальона в роты телефона тогда не было и все распоряжения передавались с помощью связных. Связной — ответственная и очень опасная должность. От его расторопности, находчивости и живучести зависели действия целой роты. В любую минуту, днем и ночью, какая бы ни была погода, какой бы ни шел обстрел, есть ли засада вражеских разведчиков, особо охочих до связных в качестве «языков», он, связной, должен быть готовым бежать, ползти в роту. В пургу и туман, в темень «глаз выколи», в проливной дождь он обязан разыскать ротного командира и на словах передать ему приказ из батальона. Большинство тогдашних солдат из крестьян, даже самые смелые, не могли быстро уловить, запомнить и точно передать приказание, путались:

— Так что, ваше благородие, их скородие велели передать вам, сейчас вспомню, забыл, как это называется…

Отец эту опасную должность связного выполнял хорошо и надежно. А располагался он, будучи в ежеминутной готовности бежать в роту, в «предбаннике» блиндажа командира батальона, вместе с ординарцем и телефонистом из штаба полка. В какой-то мере связной общался с господами офицерами, наблюдал за ними, слушал их разговоры, а по должности — осведомлялся, информировался и тем самым учился, приобщался, многое перенимал, усваивал, становился культурнее и грамотнее своих сослуживцев. Может, поэтому отец, закончивший всего-навсего церковноприходскую школу, считался в селе самым грамотным и знающим человеком.

Старшего сына, Александра, убили на германской войне, двое младших уцелели. Поэтому, когда после Гражданской оба младших, в том числе и мой отец, вернулись домой, Агафья Михайловна перестала батрачить на соседа. С радужными надеждами все они принялись за крестьянский труд уже на своей земле и для себя. Мать не могла налюбоваться на сыновей. А перед глазами постоянно возникал образ старшего, который так и не вернулся с германской войны.