Артюр Рембо

25 июня Верлен торжествующе объявил Эмилю Блемону, что нашел… одного ученика! Вероятно, побольше — вскоре оба друга стали давать по два урока в день за три шиллинга, что обеспечивало им карманные расходы, покупку табака и выпивку. На вопрос следователя в Брюсселе на допросе 12 июля 1873 года: «На что вы жили в Лондоне?» — Рембо ответил: «Главным образом на деньги г-жи Верлен, которые она присылала своему сыну. К тому же мы давали вместе уроки французского языка, но уроки эти приносили небольшой доход: дюжину франков в неделю».

Они рассчитывали преуспеть на этом поприще, вот почему занялись английским, на этот раз очень серьезно, «вкалывая» целыми днями. Верлен читал поэзию, особенно Суинберна, а Рембо выписывал слова из попадавшихся ему под руку газет, в основном из спортивной хроники и разделов о сельском хозяйстве. Обладая уже достаточным словарным запасом, они углубляли свои знания, занявшись тематическим изучением лексики. Кроме того, друзья снова начали посещать театр.

Однако в тот момент, когда Поль и Артюр уже почувствовали, что свободны и самостоятельны, все внезапно обрушилось.

В чем была причина?

В первую очередь «понимающие» улыбки и сплетни, которые распространились среди коммунаров-эмигрантов на счет их отношений. Это, должно быть, началось еще раньше, но друзья ничего не замечали, так как почти не встречались со ссыльными; тем не менее Верлен виделся иногда со своими старыми друзьями, Вермершем, Рега-ме и Андриё. Рано или поздно должен был разразиться скандал.

И вот в один прекрасный день Рембо, направившись к Жюлю Андриё, которого очень любил за образованность, к немалому своему удивлению был встречен, по словам Делаэ, «с неприязнью, доходившей до грубости»⁷. Он хотел сказать, что Артюра попросту выставили за дверь, возможно, при свидетелях. Значит, Андриё узнал, о чем перешептывались его товарищи-коммунары.

Для Верлена это был настоящий удар. Все его старые раны тотчас открылись. Он, который еще недавно писал Блемону: «Я вновь обрел смелость и здоровье» (25 июня), пал под ударом судьбы. Молва об их «порочной связи» подтверждала «инсинуации» семейства Моте. Он не только проиграет процесс, но и будет опозорен.

Тогда Верлен попытался опровергнуть слухи об их связи. Так, например, по сведениям Ундервуда, которые он получил непосредственно от Камиля Баррера, Верлен пришел к последнему, чтобы оправдаться: «Меня обвиняют в том, что я педераст, но это не так!»

Новость о происшедшем между Андриё и Рембо быстро облетела всех лондонских коммунаров и не ускользнула от осведомителей, которых и в Лондоне было порядком. 26 июня 1873 года в парижскую префектуру было передано следующее сообщение:

«Неясной природы связь объединяет бывшего служащего префектуры Сены (он не покидал свой пост и во время Коммуны), поэта-путешественника из журнала «Призыв» г-на Верлена и некоего молодого человека, часто наезжающего в Шарлевиль, во время Коммуны числившегося в отряде парижских вольных стрелков, г-на Рембо. Семья г-на Верлена настолько уверена в достоверности этого унизительного факта, что основывает на нем один из пунктов прошения о разводе».

Гнев Верлена был таким же неистовым, как и ярость Рембо.

Отныне их всюду будет сопровождать дурная слава. Это конец их литературной карьеры. К имени Рембо будет прикреплен позорный ярлык, да и мать его скоро будет поставлена об этом в известность.

Каждый мог обвинять своего друга в том, что тот исковеркал ему жизнь. Их отношения дали трещину, которую невозможно было не замечать.

Верлен, вероятно, запил горькую, как это с ним происходило, когда случались неприятности. Можно представить, как жестоко они стали обращаться друг с другом. Камиль Баррер вспоминал об их ссорах, доходивших подчас до мордобоя и поножовщины. Эрнест Делаэ рассказал о дуэлях «на немецкий манер»: «Брали в руки острое лезвие ножа, завернутое в салфетку таким образом, чтобы выступал кончик, и целились им в лицо и горло»⁸.

Рембо, со своей стороны, подтверждает его свидетельство: «Не раз по ночам сидевший в нем демон набрасывался на меня, мы катались по полу, я боролась с ним»[127] («Одно лето в аду»).

Скоро Рембо и Верлен не могли уже скрывать следы своих драк: порезов и кровоподтеков. В полицейском рапорте от 1 августа 1873 года говорится: «Эти двое дрались и терзали друг друга, как дикие животные, чтобы испытать потом радость примирения».

Так дальше продолжаться не могло.

Примечания к разделу

¹ Э. Делаэ, Rimbaud (1906), с. 115.

² «Nouveaux documents sur Rimbaud: le journal de sa sœur Vitalie présenté par H. de Bouillane de Lacoste et H. Matarasso» в Mercure de France, 15 мая 1938 г. Отдельный оттиск. Издание l’édition de la Pléiade.

³ La table ronde, ноябрь 1954 г.

⁴ «Льеж, каким я его видел! — я был там в день свержения Тьера в 1873 г. Я думал, я помолодею— нет…» П. Верлен, Onze jours en Belgique. Правительство Тьера пало 24 мая 1873 г. В Льеже об этом стало известно в понедельник 26-го.