Артизан

Восьмой класс не отличался от шестого практически ничем. Та же рутина, те же уроки и контрольные. Была вялая попытка принять его в комсомол, но энтузиазма со стороны бывшего детдомовца не последовало и вопрос закрылся сам собой. Зато во втором полугодии его принялись уговаривать продолжить учебу. Михаил отбивался руками и ногами. Сидение в школе надоело безмерно, а аргументов у учителей оказалось на удивление мало. Отсрочка от службы в армии, которую мог дать институт, ему не была нужна. Наоборот, парень хотел служить. Он был уверен, что и Иваныч, одобряет его выбор. Хоть отец ни разу и не говорил этого в слух. А что еще? Угроза, что придется много и тяжело работать тоже не прошла. Он как раз и хотел полноценно работать руками. И по сути все…

Одноклассники смотрели на него, как на чокнутого. Нина посматривала с каким-то брезгливым восхищением. Сам же Михаил не обращал на них внимания. Школу он в результате закончил, получил справку об окончании восьми классов и вздохнул с облегчением. Устроил себе небольшой отпуск. Тренировался в лесу, спал и читал в охотку. А в начале июля получил наконец вожделенный паспорт. И снова закрутил водоворот срочных и важных дел.

Оформился наконец полноценно на работу. В автобусном парке приняли его, как родного. Помимо работы, интенсифицировал свою деятельность в ДОСААФе. Получил возможность и тут же со всем пылом принялся сдавать на права. Сложнее всего было с гусеничной техникой. Пришлось даже выезжать в совхоз, на тамошнюю МТС. Зато права постепенно заполнялись галочками сданных категорий.

На личную жизнь времени практически не оставалось. Да и не было ее, личной жизни. Даже с отцом теперь виделся намного реже. Как правило Михаил добирался до дома настолько поздно, что батя уже спал. Торопливо мылся, перекусывал и тоже валился в койку. Полноценно общаться удавалось лишь на выходные. Иваныч лишь усмехался одобрительно, глядя как сын носится словно наскипидаренный.

Постепенно вал срочных дел начал спадать. Мишка плотно насел на работу. Совместно с завгаром Михалычем составил график обслуживания автобусного парка и принялся методично прогонять через ремзону всю наличную технику. К зиме уже все работало, словно качественный хронометр. Исчезли внезапные поломки, появилась ритмичность и надежность. Удалось даже подтянуть дисциплину и культуру работы. Автобусы начали ходить по расписанию. Жители города тихонько офигевали. Директора хвалили в райкоме, даже вышла статья в газете. Автор призывал другие города перенимать опыт.

В результате Палыча вызвали в область, на конференцию руководителей транспортных предприятий. А уже там, на конференции предложили поделиться опытом. Так он с трибуны и поделился. Вместо того, что бы нести всякую ахиннею об интенсификации и маневре резервами, взял и рассказал все как есть. Там только за голову схватились. Потом спросили резонно, а если скажем его уникум в армию уйдет, тогда что? Вот только Геннадий Палыч оказался не лыком шит. У него уже целая программа оказалась готова. И тесная работа с местным отделением ДОСААФ, и организация кружка юных автомехаников, и тому подобное. Мишка только головой покачал, слушая рассказ о похождениях Палыча в областном центре. А ведь ему и правда скоро предстояло в армию идти.

Михаил уже и на первичное освидетельствование сходил, документы представил, все честь по чести. Получил приписное свидетельство. Все как у людей, все как положено. Иваныч гордился безмерно. Посматривал на сына с одобрением. И то сказать, какой парняга вымахал. А потом, потом совершенно неожиданно для всех Степан Иванович Семенов скончался…

Глава 9

В тот день он вернулся домой пораньше. Хлопотал на кухне, готовил ужин. Представлял себе, как они сядут с батей за стол, тот похвалит готовку, скажет снова, что сын просто закармливает его. Мишка поглядывал в окно, не хотел пропустить возвращение Иваныча. Потом вдруг, в сгущающихся сумерках увидел знакомую фигуру на лавочке у подъезда. Выскочил опорометью на улицу. Степан Иванович сидел взявшись рукой за грудь. В свете только зажегшихся фонарей проступала синюшная бледность на лице.

– Щас сына, отдышусь и пойду…

Миха упал перед ним на колени, заглянул в лицо. То что он увидел, не понравилось категорически. Парень вскочил, с натугой поднял отца на руки и не замечая веса кинулся в дом. Там положил его на диван, расстегнул рубаху, прижался ухом к груди. Кинулся в коридор к телефону…

Скорая приехала быстро. Врач посмотрел только, вздохнул и сел к столу, выписывать свидетельство о смерти.

– Фронтовик? – Спросил он подняв голову от бумаг. Мишка с трудом кивнул. В горле стоял тугой ком, говорить было попросту невозможно. – Сердце. Сейчас многие из них так уходят.