Артхив. Истории искусства. Просто о сложном, интересно о скучном. Рассказываем об искусстве, как никто другой

Более ста лет Паумгартнеровский алтарь украшал церковь Святой Екатерины в Нюрнберге, а в 1613 году его купил баварский курфюст Максимилиан I. К тому моменту триптих нуждался в подновлении, и курфюст передал его для реставрации художнику Иоганну Георгу Фишеру. Последний подошел к делу «с огоньком»: он не только реставрировал, но и по своему усмотрению дописал работу Дюрера. К примеру, придирчивого Фишера не удовлетворил простой черный задник боковых створок, и горе-реставратор приписал к фигурам братьев Паумгартнеров пейзажный фон, а Евстафия даже снабдил живым конем вместо оленя и шлемом вместо написанной Дюрером шапки, причем сделал это столь недурно и с таким тонким знанием других дюреровских работ, что вплоть до начала ХХ века его наглое вмешательство не было разоблачено искусствоведами.

Маленькие Паумгартнеры с картины Дюрера пропали в том же XVII веке: неизвестно, Фишер или, быть может, кто-то еще решил, что фигурки донаторов, этот нестерпимый пережиток готической живописи, больше не в моде, и записал их.

Расчистка, реставрация и открытие первоначального вида Алтаря Паумгартнеров были произведены лишь в 1903 году. Оказавшись в коллекции мюнхенской Старой пинакотеки, дюреровский триптих, казалось, был застрахован от дальнейших варварских вмешательств, однако и на этом его злоключения не завершились.

«Кислотный убийца»

21 апреля 1988 года Паумгартнеровский алтарь вместе с еще двумя картинами Дюрера облил серной кислотой 51-летний Ханс-Йохим Больманн, нанеся галерее ущерб в 70 миллионов немецких марок. Бездомный пенсионер Больманн был не случайный псих, а серийный маньяк, о котором трубили все европейские газеты. Свои первые покушения на знаменитые картины он совершил еще в 1977 году, некоторое время оставаясь безнаказанным и держа в страхе художественные галереи Гамбурга и Ганновера, Любека и Эссена, Дюссельдорфа и Ганновера. Среди поврежденных им картин были полотна Рубенса и Рембрандта. Он же залил кислотой «Золотую рыбку» Пауля Клее. Психические проблемы были диагностированы у Больманна еще в юности. В 1974 году он подвергался лоботомии, но не излечился. А когда в 1977 году его жена, мывшая окна, сорвалась вниз и разбилась, Больманн начал мстить произведениям искусства. Предметом его особой ненависти по необъяснимым причинам являлся именно Дюрер.

Маньяк, прозванный «кислотным убийцей», был трижды осужден на тюремное заключение, которое каждый раз заканчивалось признанием его невменяемости и водворением в психиатрическую лечебницу, откуда Больманн успешно сбегал. Ровно два десятилетия он держал в страхе музейный мир. Счет его «трофеев» – шедевров, изувеченных кислотой, – приближался к 60, а общий ущерб, нанесенный Больманном музеям, – к 138 миллионам евро. Каждый его побег или досрочное освобождение сопровождалось газетной шумихой и легкой паникой, пока в 2008 году он не умер от рака.

Несмотря на то, что на работы Дюрера в Старой пинакотеке у Больманна ушло около двух литров серной кислоты, «Паумгартнеровский алтарь» пережил очередную реставрацию успешно – ему, как мы понимаем, к вандализму и грубым вмешательствам за пять веков своей истории было не привыкать.

Скупой? Рыцарь!

Альбрехт Дюрер оставил нам интереснейший документ – «Дневник путешествия в Нидерланды». Это не дневник в строгом смысле слова, а скорее расходная книга. В ней Дюрер кратко описывает, что видел и с кем встречался, но гораздо дотошнее и подробнее он фиксирует свои траты. Педантичность этих записей вызывает невольную улыбку.

Дюрер сообщает, сколько гульденов, пфеннигов, штюберов и вайспфенигов (виды валюты меняются по ходу его перемещений) он платил за груши и вино, четки из кедрового дерева и буйволовый рог, череп из слоновой кости и точеную шкатулочку, рубашку из красной шерсти, копыто лося и маленькую черепаху. Мы узнаем, сколько Дюрер отдал за дрова для кухни и туфли для жены, за пергамент, щипчики для снятия нагара, две калькуттских солонки и корзину изюма; сколько он истратил на купание и по сколько дал посыльному, привратнику, скорняку и портному. Несколько раз Дюрер с удовлетворением сообщает, что ему удалось благополучно разменять испорченные гульдены. Или что его обед оплатил кто-то из тех, с кем он знакомится в ходе путешествия. А также, что один знакомец прислал ему сотню устриц, а другие – четыре кувшина вина, бархатный кошелек, коробку хорошего лекарственного снадобья, семь брабантских локтей бархата или ящик лимонного сахару. Художник скрупулезно фиксирует, сколько выручил за гравюры и сколько пропил с друзьями, сколько дал аптекарю за клистиры и сколько – монаху, исповедовавшему его жену.

В общем, если бы в нашем распоряжении были только эти записи, можно было бы заключить: художник Альбрехт Дюрер – это самый практичный гений в истории. Однако дело обстояло ровно (ну, или почти) наоборот.

Желая много знать