Арторикс

– Ну-ну. Я так и решил, что это не супостаты. – И Леклер стал тыкать поросенка ножом.

– Слушайте, Жан-Жак, – спросил его я, – если вы с Кисленненом братья, то почему у вас фамилии разные? А?

– Так получилось, – ответил Леклер, сосредоточенно поворачивая вертел. – Это очень печальная история… Дело в том, что у нас были разные папы. Так бывает, если задуматься.

…Потом мы еще долго наслаждались замечательным по вкусу поросенком и запивали его не менее замечательным вином (потому что эрготоу поросят, видите ли, не запивают) – к великому удовольствию хозяина. Ближе к вечеру появился особый кофе (так сказать, колониальный товар), а к кофе были поданы всякие-разные сигары и ликерчики. Так что мы отлично провели время.

– Так, говоришь, у Жака все в порядке? – уже в сотый раз переспрашивал Леклер, тряся стаканом.

– Все в полном порядке у Жака! – отвечал я в сотый раз.

– Вот это прекрасно! Вот это отлично! Так приятно, когда у моего дорогого братца все в полном порядке! – умильно говорил Леклер и стирал скупую слезу радости, в сотый раз скользившую по его щеке.

7

Кажется, излишне будет объяснять, почему ночевать в гостиницу «Блимбур» мы с Лиззи в тот вечер не вернулись. То есть, я, конечно, мог это сделать – что мне какие-то четыре километра по песку с бессознательным телом на руках? Пустяки! Но Леклер упорно не хотел нас отпускать, к тому же у него оказалось так много вкусных напитков, которых мы еще не успели попробовать, что уйти было бы просто кощунством, и мы до трех часов ночи играли в покер при свете костра, периодически при этом прикладываясь к стаканам. Играть в покер вдвоем – довольно идиотское занятие, но когда смешиваешь эрготоу с вином, внимание как-то невольно рассеивается, возникает что-то вроде раздвоения личности, и кажется, что людей присутствует в два раза больше.

Поросенок был съеден подчистую, а расслабившийся Леклер проиграл мне тридцать два ящика сигар с собственных плантаций – тех самых, длинных, тонких, черных, – причем и слушать не хотел о том, что мы, якобы, играли просто так. «А я не жа-а-лаю! – завывал он в ночи, распугивая цикад. – Дажжа слышать не жа-а-а-лаю!» Пришлось согласиться с выигрышем при условии, что я возьму свои сигары тогда, когда они мне понадобятся.

В полном восторге от моей уступчивости Леклер хотел было идти за вторым поросенком, но я взмолился о пощаде, ссылаясь на то, что давно уже ночь, и сей достойный джентльмен смилостивился и даже не повел меня в подвал – смотреть на то, как там правильно хранятся вина, а ведь собирался, собирался… «Эх, молодежь!.. Вот мы в ваши годы!» – лишь вздохнул он, горящим поленом указуя мне дорогу в дом. Туда я с Лиззи на руках и направился. Лиззи отключилась уже давно.