Артуа. Ученик ученика

Даже в голову не приходило. И так слишком удачно все сошлось, ведь их семейным бизнесом вполне могла оказаться торговля лошадьми или выращивание кактусов. Мне и сейчас торопиться некуда, а будет ли другая такая возможность? Не сомневаюсь, что в столице полно заведений подобного толка, как и не сомневаюсь в том, что обойдется обучение мне значительно дороже.

Теперь следовало решить вопрос с проживанием и питанием, желательно вкусным и разнообразным. Встать на полный пансион, так сказать. Все-таки проживание на постоялом дворе обойдется дороже, и с каждым лишним днем разница будет все более ощутимой.

С этим вопросом я и обратился к Мирте. Женщина, даже не дослушав меня до конца, предложила остаться в ее доме. Нет, конечно, в глубине души я надеялся на такую возможность. Так, слегка. И очень обрадовался. Ее, наверное, тоже можно было понять. Дом хоть и не выглядел гигантским, но свободных комнат пустовало несколько, никого не потесню. И лишний медный грошик, вернее, пара серебряных монет достоинством в четверть ала каждая за неделю не помешает.

Сейчас, по прошествии полугода, я наконец разобрался с имперской денежной системой. Одна золотая имперская крона состояла из четырех серебряных крон, любая из которых равна двум серебряным полукронам. Полукрона, в свою очередь, состояла из восьми серебряных алов, ал – из четырех серебряных контов, а дальше шла уже медь.

Экономия выходила существенная, ведь проживание на постоялом дворе обошлось бы за неделю в два раза дороже, и это еще без питания.

Вообще-то, помимо того что Дерк продолжал заниматься семейным бизнесом, Мирта была владелицей лавки, занимавшей соседнее с ее домом здание.

Был я в ней. Смесь антикварного магазинчика с продуктовым ларьком. Для меня, естественно, антикварного. Горожане же видели здесь лишь предметы повседневного пользования. Фасады обоих зданий выходили к улице, а на огороженном дворе располагались всякие грядки, клумбы, неизменный курятник и отделенная приличным по высоте сплошным забором площадка, где и проводил свои занятия Дерк. Одна часть площадки была крытой, с деревянным полом, а другая находилась под открытым небом. Ну и всяких тренажеров с манекенами полно.

Вот те несколько плотно увязанных снопов соломы явно для отработки колющих ударов, я такие в фильмах видел, в них штыки вонзали. Справа от них – для рубящих ударов, неоспоримый факт.

Бум из отесанного бревна, видимо, чтобы на нем сражаться, когда необходимо продемонстрировать ограниченность ристалища.

А это что еще за страшилище? На лошадь похоже, даже седло на нем имеется и стремена. Не иначе как рубке верхом посвящено. Тоже необходимый инвентарь.

Помню, я на своей Мухорке пробовал изобразить летящего в атаку кавалериста, так чуть без ушей ее, бедную, не оставил.

Всему остальному оборудованию я дать объяснений пока не смог. Ни на что не похоже, и понять их назначение трудно.

И принялся я со всем энтузиазмом изучать благородное искусство фехтования. Глупо, конечно, рассчитывать, что мне удастся за сколь-нибудь короткий срок стать даже не мастером, а так, подмастерьем. Но у меня появилась возможность заняться тем, что, наверное, необходимо мне в первую очередь, – научиться себя защищать. Это чужой мир, случись какая неприятность, на помощь не придет никто. Поэтому я и поставил перед собой именно такую цель.

А к чему еще мне сейчас стремиться? Потрясти местную цивилизацию своими познаниями? Какими? Ходить и изображать из себя сумасшедшего пророка, которому ведом путь на многие века вперед? И как ее найти, эту самую другую цель? В чем она должна заключаться? Я не хочу ничего здесь менять, да и зачем? Любое общество принимает изменения только тогда, когда оно уже созрело для них. Все у них будет, и революции, и гражданские войны, и всякие там индустриализации. Всему свое время.

Меня не интересует власть, ни абсолютная, ни вообще какая-нибудь. Я никогда не представлял себя во главе могущественной армии, побеждающей одну державу за другой. Мне совершенно не нужны знамена, валяющиеся у моих ног. А что же тогда нужно? Да откуда я знаю?

Домой мне нужно, чужое здесь все, до сих пор не привык и привыкать не хочется. Иной раз проснешься утром и не спешишь глаза открывать. Лежишь и прислушиваешься, как чирикают воробьи на ветках, совсем как у нас чирикают. И сердце замирает: вдруг сейчас мимо окон проедет автомобиль или заговорят на родном языке.

Но вместо этого – Кер Артуа менйл коуст троуглишьес ксот? И хотя отлично понимаешь, о чем идет речь, но как же хочется вместо этого услышать на телефоне «Каприз» Паганини, установленный у меня на входящий вызов от Светки. А затем поднять трубку и ответить на звонок. Эх, где это все? Нет, исчезло, испарилось, и нужно вставать, потому что все уже поднялись и завтракать без тебя не сядут, хотя каждого ждут дела.

Спускаясь к завтраку, я продолжил свои размышления. Я должен просто вписаться в то общество, что существует сейчас. Удачно вписаться.