Артур

Во рту у нас стоял едкий привкус гари, в глазах — слезы. В каждом селении среди развалин мы находили трупы мужчин, женщин, детей. Варварам мало было предать дома огню и перебить жителей: в каждой деревне оставляли они чудовищные свидетельства бесчеловечия и злобы: растерзанные и выпотрошенные тела, оскопленные, с внутренностями наружу.

Зрелище это повергало нас в ужас. Любой представлял на этом месте себя, или товарища, или родича — убитого и поруганного. Жуткие картины возбуждали смятение и стыд, которые, словно тлетворный запах, расползались среди дружины.

Однако везде, где мы находили такие следы глумления над мертвыми, Артур действовал решительно. Он приказывал завернуть тело в чистый плащ и достойно, с молитвой, похоронить.

Это помогало, но не способно было прогнать совсем наше отчаяние. Подавленные и угнетенные, мы вышли к Каер Эдину. Со слов Кустеннина, мы знали, что там увидим, но при виде полчищ, расположившихся на холмах у каера, в глазах у нас потемнело, сердца похолодели.

— Да, нам не лгали, когда говорили, что весь варварский мир собрался под Каер Эдином, — промолвил Кай. — Как они все сумели обойти наш морской дозор?

Лицо Артура стало твердым, как кремень, глаза потемнели, словно Ир Виддфа в бурю.

— Принюхайтесь, друзья, — произнес он. Мы вдохнули свежий, пропитанный солью воздух. — Не правда ли, пахнет победой?

В бледно-голубом небе клубился черный дым, под стенами крепости кишели неисчислимые орды, во рту стояла горечь.

— По мне, так скорее смертью, Артос, — отвечал я.

— Смерть или победа — одну из двух я вкушу еще до конца дня.

Словно дождавшись этих слов, варварское воинство подняло оглушительный вой.

— Сей звук, столь нам ненавистный, не должен долее оглашать Британию, — заметил Мирддин. Он сидел в седле, спокойно сложив руки на груди. Его золотистые глаза, как всегда, скрывала белая полотняная повязка. — Я видел лицо бретвальды: это лицо бритта, и черты его хорошо известны нам всем.

Эмрис произнес это так, словно обронил замечание о ячменных лепешках.

— И это все? Имя! Назови его нам, мудрец! — воскликнул я.

— Оно вам известно. Я не стану осквернять язык.

— Мудрый Эмрис, — взмолился Кай, — я хотел бы услышать имя того пса, который посмел напасть на моих родичей.

Без толку — Мирддин оставался нем.

Артур, не медля, начал отдавать приказания. Внизу, в узкой долине, враг уже выстраивался в боевые порядки. Я видел, что варвары и впрямь хорошо выбрали место. Пусть они не овладели крепостью, но каменная стена надежно защищала их с тыла, а глубокие расщелины создавали помеху нашим коням.

Тем не менее конница выехала на позицию и построилась в три полка по четыре ряда в каждом. Первый возглавлял я, второй — Кай, третий — Борс. У каждого из нас под началом было по два короля. Артур с Лленллеугом возглавили пехоту: мы знали, что после первой кавалерийской атаки бой придется вести на ногах.

По сигналу Риса мы взяли копья наперевес, выставили щиты и во весь опор понеслись вперед. Грохот копыт отдавался в жилах. Я летел, чувствуя, как вздымаются подо мной мощные конские бока. Рука, плечо, глаз — весь я обратился в острый наконечник копья, рассекающий воздух.

На всем скаку мы врезались в первый ряд и смяли его. На миг мелькнули перекошенные рты, вытаращенные от удивления и страха глаза. Как в других сражениях, я пробивался через плотное людское месиво, в ушах стоял грохот, багровый туман застилал взор. Я разил врагов, насаживая их на острие копья. Когда оно сломалось, в ход пошел меч.

Я рубил сплеча. Я трудился, как землепашец, чью созревшую ниву грозит погубить буря, но еще ни один жнец не собирал столь горького урожая, не срезал столь скверных колосьев.

Мы были львами! Атакующими медведями в бою! Первый же наш натиск, яростный и безжалостный, в четырех местах прорвал варварский строй. Он изогнулся, словно пытаясь втянуть нас в себя и раздавить о скалу Эдин — и, наверное, раздавил бы, ибо врагов было не счесть! — но из-за наших спин стремительно ударил Артур.

Ряды варваров смешались и дрогнули. Я развернул свой полк назад к Артуру, гоня впереди врагов. И тут я увидел его, прямо на пути у себя — череп и кости на палке, штандарт бретвальды. А под ним, в окружении тел охранителей-хускарлов самого бретвальду. И, Господи помилуй, я узнал лицо под стальным шлемом: лицо Цердика ап Морканта.

Цердик!

Желчь прихлынула к горлу, во рту сделалось горько. Свет перед глазами померк от ярости. Я хлестнул коня, надеясь ударить, пока он меня не видит, но телохранители сомкнулись вокруг изверга и увлекли его за собой раньше, чем я успел доскакать. Варвары в беспорядке бежали на юг и запад. Надо полагать, страх окончательно лишил их рассудка, если они бежали прочь от берега, где оставили свои корабли!

Я поскакал прямиком к Артуру.

— Я видел его, Медведь, — крикнул я. — Видел бретвальду!

Он рывком повернулся ко мне.

— Кто это?

— Цердик ап Моркант, — отвечал я. — Он был с англами.

Артур потемнел лицом.