Артур

Серый от усталости, с иссеченными руками, в изодранном, залитом кровью плаще предводитель Британии поднял меня на ноги и еда- вил в медвежьих объятиях.

— Я искал тебя, — шепнул он. — Не чаял найти живым.

— Я сам сомневаюсь, что жив, — был мой ответ.

— Уж если все варвары мира не сумели тебя убить, так тебя теперь ничто не возьмет, — отвечал он.

— Что Кай? Борс? Кадор?

— Живы.

Я тряхнул головой, и взгляд мой снова упал на усеянное трупами поле. По мертвецам враскачку расхаживали вороны. Желудок свело, я согнулся пополам, меня стошнило желчью. Артур спокойно стоял рядом, держа руку на моей спине. Когда приступ прошел, он поднял меня и повел, придерживая за плечи.

— Сколько нас осталось? — спросил я, страшась услышать ответ. Но я должен был знать.

— Больше, чем ты думаешь.

— Сколько же?

— Два полка — почти.

— Короли?

— Маглос и Кередиг мертвы. Эннион смертельно ранен. Кустеннин мертв.

— Мирддин?

— Жив-здоров. Знаешь, когда началась битва, он поднялся на стену и всю ночь простоял, держа над нами поднятый посох. Все время сражения он молился о нашей победе.

— Что с Гвальхавадом? В начале боя он был рядом со мной, но в сумятице я потерял его из виду.

— Даже не ранен. Они с Лленллеугом ищут среди убитых.

В тот миг я не понял, что это значит.

Мы немного прошли под гору, и я увидел других: они тоже брели, медленно, тихо ступая среди убитых. Когда мы подходили к стене, сзади, чуть выше по склону, раздался крик: Гвальхавад и Лленллеуг нашли, что искали.

Мы повернулись и пошли к ним. Я увидел тело, лежащее поверх штандарта из черепов и костей. Так вот что они нашли!

Артур носком сапога перевернул тело. Цердик пустыми глазами уставился в пустое небо. На шее зияла черная рана, правая рука была отрублена выше локтя. Черты застыли в привычном выражении дерзкой усмешки, которую я так часто у него видел, будто сама смерть — оскорбление его достоинству, унижение его гордости.

Его окружали телохранители-саксы. Все они погибли почти разом, неизвестно, в начале или в конце битвы: никто не видел их смерти. Однако Цердик был мертв, и с ним — его вероломство.

— Что с ним делать? — спросил Гвальхавад.

— Оставить здесь, — отвечал Артур.

— Он бритт, — настаивал Гвальхавад.

— Он выбрал себе место для могилы, когда пошел на меня войной. Никто его не неволил, он сам все решил. Пусть же лежит со своими соплеменниками-варварами.

Наши люди уже уносили тела павших товарищей, чтобы предать их огню. Тела варваров в назидание будущим врагам оставили лежать без погребения. Так повелел Артур, так мы исполнили.

Солнце клонилось к закату, и наши тени протянулись по Бадонскому холму, когда пламя коснулось бревен, на которых лежали тела наших товарищей. Монахи из аббатства Майлрос с ивовыми ветвями в руках под пение псалмов медленно проходили вокруг погребального костра.

Мирддин шел с ними, держа перед собой колючую ветвь шиповника. Как объяснил Эмрис, шиповник иначе зовется лесным чародеем, в друидическом знании он символизирует честь, в христианском представлении — мир. Мир и честь. Павшие храбрецы заслужили и то и другое.

Угли слабо мерцали в золе, и сумерки уже окрасили небо, когда мы наконец спустились с Бадонского холма. Далеко мы не ушли, были слишком усталыми, да и телеги дотемна не успели проделать большой путь. Однако Артур не хотел оставаться еще на одну ночь рядом

с горой, поэтому мы вернулись через лес к озеру, где крестили товарищей и совершали омовение перед битвой.

У его безмятежных вод мы разбили лагерь и заснули под мирным небом в Области Летних Звезд.

Книга III. АНЕЙРИH

Глава 1

В дни войны язычники глядели из-за бурного моря на зеленый изобильный остров и возжелали богатств Британии. Они вспенивали веслами водный простор, торопясь покинуть свой скудный берег и разорить наш. Брани и битвам, насилию и ненависти, горю и грабежам, разбою и разрушениям, смерти, страданиям и скорби не было конца.

Позор вождям Британии, они оказались не лучше язычников! Множество князьков правили этой страной и вели нескончаемые междоусобные войны, разорявшие нашу землю, — доколе не явился Артур.

Потешайтесь, коли хотите! Смейтесь надо мною, ехидны! Но Царство Лета воздвиглось на камне святого Христова имени.

Мне ли не знать истины? Бард ли забудет свою повесть? Да, я был бардом. Был и воином. Я — человек ученый. Имя мое — Анейрин ап Кау, хотя теперь меня знают под именем, которое я сам себе выбрал.

Я явился на свет в год битвы при Бадоне и могу сказать, что благословлен от рождения, ибо начал жизнь в ту счастливую пору, когда войны прекратились и на земле преизобиловал мир.

Бадон... На любом языке это слово звучит торжеством. На вершине Бадона в сражении, которое барды почитают величайшим из Трех Великих Битв Инис Придеина, был положен конец кровопролитной распре. И, скажу я вам, не минуло и дня с победы, как Артур пришел в разрушенную Майлросскую церковь и возблагодарил Всевышнего Отца за избавление от врагов.