Артур Артузов

Подумаешь, может воскликнуть искушенный читатель. Что тут особенного? Перевербовка шпиона, наличие «двойных агентов» – явление в разведке самое обычное и достаточно распространенное.

Однако Артузов собирался не перевербовывать Сверща, а переубедить его на идейной основе, сделать не «двойным агентом», но полноправным, то есть кадровым сотрудником ВЧК!

Чтобы усилить воздействие на Добржинского, Артузов устроил ему не допрос, а неформальную встречу с Менжинским. Затем с видным деятелем Коммунистической партии Польши, членом ее Центрального Комитета Юлианом Мархлевским ^{12}. Впоследствии бывший поручик Игнатий Добржинский вспоминал: «Больше допросов не было, меня начали воспитывать, повезли в Кремль к Мархлевскому. В Кремль меня повез на машине Артузов… Мархлевский на меня произвел хорошее впечатление… Много говорил о Польше, о Пилсудском… »

С каждым днем Артузов убеждался, что Добржинский, каких бы взглядов он ни придерживался, человек честный. Постепенно он проникся к нему искренней симпатией, по–видимому взаимно, поскольку однажды Добржинский без всякого нажима, по ходу беседы поведал, что занимался подпольной работой не только в Москве, но и в оккупированных кайзеровскими войсками территориях. Именно он по приказу Пилсудского возглавил восстания рабочих против немцев в Гродно и Сувалках.

Наконец Добржинский дал согласие, высказанное вполне официально, сотрудничать с ВЧК. Но по–прежнему не желал назвать своих сообщников. Тогда Артузов, предварительно согласовав вопрос с Дзержинским, пошел на неслыханный шаг: он пообещал Добржинскому, что все названные им разведчики, как уже находящиеся под арестом, так и пока не выявленные, не будут привлекаться к ответственности, более того – будут возвращены на Родину еще до прекращения военных действий. Но только те, кто, как и сам главный резидент, работали из идейных побуждений.

Добржинский после некоторого колебания сообщил, что, по его предположениям, подчиненный ему петроградский резидент Виктор Стацкевич (именно он поддерживал связь с польским генштабом через местную радиостанцию) тоже был бы рад по идейным соображениям прекратить свою деятельность против советской власти.

Артузов и Добржинский выехали в Петроград и встретились со Стацкевичем. Добржинский оказался прав: Стацкевич согласился сотрудничать с ВЧК на тех же условиях – своеобразной амнистии его людям.

Беспрецедентное соглашение было безотлагательно и пунктуально выполнено обеими сторонами. Более десяти польских арестованных разведчиков были доставлены на Западный фронт и переправлены в Польшу.

Выехав на Западный фронт с тем самым третьим, секретным мандатом, Артузов включил в свою оперативную группу и Добржинского (под фамилией Сосновский), и Стацке–вича (под фамилией Кияковский). Под этими новыми фамилиями они и будут упоминаться далее в нашей книге. Уже на фронте в опергруппу были включены еще несколько поляков из числа перебежчиков и военнопленных, насильно мобилизованных в армию.

За период месячной командировки Артузова на Западный фронт под его руководством и при активном участии Сосновского и Кияковского армейские особисты ликвидировали основные ячейки ПОВ, работавшие на польскую разведку, практически свели на нет диверсии и теракты в тылу Красной армии.

Как установил по архивным документам ФСБ биограф Добржинского Александр Зданович, «одновременно Со–сновский выполняет еще одно ответственное задание. Вместе с входившей в группу Юной Пшепилинской (ставшей вскоре его женой) Игнатий сумел проникнуть в польскую террористическую организацию, главной целью которой было уничтожение командующего фронтом М. Н. Тухачевского. И не только проникнуть, но возглавить ее, а затем подставить под удар чекистов.

После успешной ликвидации опасных террористов Арту–зов окончательно убедился в надежности Сосновского и даже ходатайствовал перед Дзержинским о награждении его орденом Красного Знамени. Троцкий издал соответствующий приказ Реввоенсовета».

Однако решение Артузова привлечь Сосновского к выполнению важной и секретной работы было принято далеко не всеми его коллегами. Резко протестовал, например, начальник Особого отдела Западного фронта, известный чекист Филипп Медведь. Такую же позицию занял близкий друг Артузова, впоследствии его многолетний помощник Роман Пиляр (иногда его фамилию пишут с двумя «л»). Роман Александрович был человеком во многих отношениях необычным. В частности, по своему происхождению: во–первых, он принадлежал к известному прибалтийскому роду баронов Пиляр фон Пильхау, во–вторых, приходился двоюродным племянником… Дзержинскому! Еще один парадокс Гражданской войны. Резкие возражения Пиляра были для Артузова особенно неприятны, потому что Роман Александрович был одним из немногих сослуживцев, с которыми Артур Христианович, чуждый фамильярности, был на «ты».