Артур Артузов – отец советской контрразведки

Удостоверяю, что квартира № 2 по Преображенской улице, 5–7 в марте 19 года взята во временное пользование со всей обстановкой с инвентарем моим покойным мужем Н. С. Гумилевым у С. В. Штюрмера, а поэтому вся в ней обстановка принадлежит Штюрмеру, кроме 1303 экз. книг, [которые] принадлежат моему мужу Н. С. Гумилеву.

Анна Гумилева.

22 сентября 1921 г.

ДКТ заверяет правильность подписи.

Председатель ДКТ Прокофьев.

[две печати и штамп домоуправления].

Как-то прозаично и буднично заканчиваются дела поэта Н. Гумилева.

Гибель любого человека – трагедия. В лице же Николая Гумилева Россия потеряла великого поэта.

Следует заметить, что на любое событие, эпизод жизни всегда следует смотреть глазами того времени. В далеком 21 году прошлого столетия Николай Гумилев виделся врагом советской власти, да еще чуждым по классу, и судьба его сложилась по законам того времени. Доживи он до 37 года, судьба его была бы такой же. Тогда в годы большого террора погибли тысячи, тысячи… Многие гибли за пустячные обвинения, а случалось, под каток репрессий попадали невиновные.

Конечно, жаль, что ушел из жизни такой поэт, как Николай Гумилев. Но колесо истории обратно никому не повернуть.

Глава 8. Эмиграция была разной

Тысячи и тысячи русских, бежавших из России, оказались на Западе. Накануне Второй мировой войны во Франции было 400 тысяч белоэмигрантов, в Германии – 150 тысяч, в Польше – 100 тысяч. Далее шли Китай (главным образом Маньчжурия и Шанхай) – 70 тысяч человек, Югославия – 40 тысяч человек, в Чехословакии, Болгарии и Литве – в каждой по 30 тысяч человек, в Румынии – 10 тысяч человек.

Особой страницей истории был исход русских людей из Крыма.

17 ноября 1920 года на 126 судах страну покинули 145 693 человека, не считая судовых команд. В том числе около 50 тысяч чинов армии, свыше 6 тысяч раненых, остальные – служащие различных учреждений и гражданские лица и среди них около 7 тысяч женщин и детей. Путь на чужбину для них был трудным. Перегруженные людьми и ценным имуществом корабли добирались до берегов Турции в течение нескольких дней. Скученность, теснота, отсутствие бытовых удобств не были единственными проблемами, которые военным и беженцам пришлось испытать на себе. Так начинался «белый крестный путь» армии в изгнание. На седьмой день этого пути армада из старых, проржавевших и донельзя перегруженных судов бросила якорь на рейде Константинополя, занятого союзниками России по Антанте. Из сырых тесных трюмов на палубу вылезли зачумленные, измученные морской болезнью и голодом донские и кубанские казаки, терцы и астраханцы, калмыки и лезгины «дикой дивизии» – возбужденная, нервная, плохо управляемая толпа. Сто пятьдесят тысяч незваных гостей сошли на турецкий берег. Сто пятьдесят тысяч штыков и сабель. Сто пятьдесят тысяч ртов. И все хотели есть. Жить и есть.

Никогда еще современная Европа не знала столь массовой эмиграции, названной «великим русским исходом». И Франция уже жалела, что взяла ее под свое покровительство. Не безвозмездно, конечно, ведь Черноморская эскадра, пригнанная в Константинополь, отходила ей. Люди столкнулись с небывалыми для них трудностями. Им довелось испытать то, что и в страшном сне не приснится.

Больных и раненых русских сразу же определили в полевые госпитали, лазареты и инвалидные дома. Мертвых снесли на Скутарийское кладбище. Гражданских загнали в лагеря для беженцев в Катарро и на прибрежные острова. А разоруженных теперь солдат и казаков распихали по баржам и поспешно сплавили с глаз долой: кого – на мрачный остров Лемнос, «водяную тюрьму» Эгейского моря, кого в Галлиполи на пустынном берегу Дарданелл, кого – в «проклятую пыльную дыру» Чаталджи у Босфора. Здесь, под открытым небом и неусыпном оком французских патрулей, «великая и немая армия», терпя лишения, голод, гонения и бесправие, зарывалась от зимней стужи в землю и скальный грунт и забивалась в полотняную тесноту походных палаток. Чужой город стал для русских пристанищем.

Сам Константинополь превратился в огромный бивуак русских изгнанников, где многие жили, «сидя на чемоданах», в ожидании какого-то чуда. Толпы одичавших солдат в дырявых прострелянных шинелях, с женщинами и детьми осаждали дворец Российского посольства на Пере, толкались в приемных иностранных консульств и у ворот международного бюро Красного Креста. Бездомные скитальцы, они днем мотались по городу, клянча даровую пищу и грошовый заработок, а по ночам ютились в богадельнях и во вшивых ночлежках, спали под худыми лодками на морском берегу или в пустых дворах.

Буря, которая выбросила русских из Крыма, обрушилась на них девятым валом на берегах Золотого Рога.