Артур Артузов

Так начались боевые действия на Северном фронте. Был образован штаб фронта, в котором Артур Артузов стал начальником инженерного отдела. В обязанности Артузова и его сотрудников входили инженерное обеспечение войск, организация диверсий во вражеском тылу и т. п. Быть может, потому Артузову и пришлось заниматься и контрразведывательными делами. Постепенно именно эта работа стала для него самой интересной, а затем и главной.

В 1918 году в жизни Артузова произошло еще одно важное событие. 10 августа он женился. Его избранницей стала подруга сестры Евгении (которая их и познакомила) – учительница Лидия Дмитриевна Слугина.

В ОСОБОМ ОТДЕЛЕ

Осень 1919 года для Республики Советов выдалась не менее, а может быть, даже более тяжкая, чем предыдущая. В августе—сентябре грозно нацелилась на Петроград белогвардейская армия генерала от инфантерии^{3} Николая Юденича. С юга неудержимо рвались к Москве и достигли уже опасной близости полки генерал–лейтенанта Антона Деникина.

То был враг зримый. Но существовал еще и невидимый, хотя и достаточно ощутимый: и в Москве, и в Петрограде активно действовали в подполье контрреволюционные заговорщики. Со штабами Юденича, Деникина, Колчака они поддерживали тайную связь, снабжали их шпионской информацией.

В 1918 году ВЧК разгромила многие контрреволюционные организации, но самая разветвленная и опасная из них – бе–логвардейско–кадетский Национальный центр – уцелела, хотя и понесла серьезные потери. Операция ВЧК по его ликвидации началась летом 1919 года в районе Петрограда. Она потребовала мобилизации всех сил чекистского аппарата, привлечения воинских подразделений и вооруженных рабочих отрядов. Главным руководителем операции был Феликс Дзержинский. Вместе с другими чекистами принял в ней участие и Артузов. Для него она стала серьезной школой – и политической, и профессиональной. Но как он оказался в ВЧК?

Все началось с того, что для укрепления Военконтроля Реввоенсовета республики с Северного фронта был отозван Михаил Кедров. Он возглавил эту организацию, игравшую в Красной армии роль контрразведки. Вместе с ним прибыл в Москву и Артузов. Его назначили начальником бюро Во–енконтроля в Московском военном округе, а затем начальником так называемой активной части всего Военконтроля. Немалое число сотрудников этой организации было враждебно настроено к советской власти. После основательной чистки ее аппарата решением ЦК РКП(б) от19 декабря 1918 года фронтовые чрезвычайные комиссии и органы Во–енконтроля были преобразованы в единый орган – Особый отдел, первое время находившийся под началом и ВЧК, и Реввоенсовета республики. Тем самым вопросы борьбы со шпионажем и контрреволюцией сосредоточились в одном органе – Особом отделе. В сложившейся обстановке невозможно было отделить шпионаж империалистических разведок от подрывной деятельности внутренней контрреволюции.

Первым руководителем Особого отдела ВЧК стал Михаил Кедров. Артур Артузов был назначен особоуполномоченным отдела. Михаил Кедров, однако, недолго возглавлял Особый отдел. По ряду причин объективного и субъективного характера дела у него на новом посту пошли не столь успешно, как того требовала обстановка. Потому партия сочла необходимым направить его, имевшего высшее медицинское образование, на борьбу со свирепствовавшим тогда сыпным тифом, сохранив за ним обязанности члена коллегии ВЧК. По решению ЦК РКП(б) 18 августа 1919 года Особый отдел возглавил сам председатель ВЧК Феликс Дзержинский.

Борясь с контрреволюционерами, Кедров зачастую перегибал палку – даже по весьма растяжимым понятиям того сурового времени. От его излишне крутых действий страдало и население, ни в чем не повинные мирные жители, и члены семей пускай и самых отъявленных врагов. Это отрицательное свойство комиссара успешно использовали белогвардейские публицисты, в том числе известный в эмиграции С. П. Мельгунов. Автора много раз переизданного «Красного террора в России» не смутило, что он, описывавший зверства большевиков, сам был благополучно отпущен за границу, хотя и являлся участником настоящего контрреволюционного заговора.

Деяния Кедрова были белогвардейцами значительно и сознательно преувеличены, но зерно истины зарубежные публикации, увы, содержали: вынужденная жесткость комиссара нередко перерастала в неоправданную жестокость.

Да… Жестокость Гражданской войны – вплоть до кровавого террора – была присуща ее участникам с обеих сторон. Но отличить жестокость от жесткости, крайнюю необходимость от своеволия порой трудно, а то и невозможно.

Принадлежность к спецслужбе, организации пускай и частично, но все же карательной, ставит перед ее сотрудниками много тягостных морально–психологических проблем. Безусловно, они не могли не мучить (особенно в последние годы) Фраучи–Артузова. Приходилось ли ему идти на какие–то компромиссы с самим собой, со своими нравственными представлениями и переживаниями?

Видимо, да. Но садистом он не стал…

* * *