Артур и Джордж

— Позвольте я продолжу. Как я упомянул, иногда случались выпады, поддразнивания, шуточки. Я не настолько наивен, чтобы не замечать, что некоторые люди смотрят на меня по-другому. Но я юрист, сэр Артур. Какие есть у меня улики, что кто-то действовал против меня из-за расовых предрассудков? Сержант Аптон старался напугать меня, но, без сомнения, он пугал и других мальчиков. Капитан Энсон, несомненно, проникся ко мне антипатией, никогда в глаза меня не видев. Касательно полиции меня гораздо больше заботила ее некомпетентность. Например, они, хотя и наводнили округу специальными констеблями, ни разу сами не обнаружили ни одного искалеченного животного. Всякий раз им про них сообщали фермеры или люди, шедшие на работу. И не только я пришел к выводу, что полиция опасалась так называемой шайки, хотя и оказалась не способной доказать ее существование. Так что если вы предполагаете, что за моими испытаниями стоят расовые предрассудки, то я должен попросить вас о доказательствах. Но не припомню, чтобы мистер Дистернал хотя бы раз упомянул это обстоятельство. Как и сэр Реджинальд Харди. Нашли ли присяжные меня виновным из-за цвета моей кожи? Ответ напрашивается сам собой, и должен добавить, что за все мои годы в тюрьме персонал и другие заключенные обходились со мной достойно.

— Если я могу позволить себе совет, — говорит сэр Артур, — не стоит ли вам иногда думать не как юрист. Тот факт, что доказательства того или иного феномена не могут быть представлены, еще не означает, что он не существует.

— Согласен.

— Следовательно, когда начались преследования вашей семьи, верили ли вы и верите ли и сейчас, что их жертвами вы стали случайно?

— Скорее нет. Но их жертвами были и другие.

— Только через письма. Так, как вы, не страдал никто.

— Верно. Но было бы совершенно нелогично строить на этом выводы о целях и побуждениях тех, кто стоял за всем этим. Быть может, мой отец, а он бывает очень строг в таких случаях, отчитал какого-нибудь деревенского мальчишку за кражу яблок или кощунства.

— Вы полагаете, что-то подобное могло дать толчок всему последовавшему?

— Не имею представления, но, боюсь, я не могу не думать как юрист. Ведь я же юрист. И как таковому мне требуются доказательства.

— Быть может, другие способны видеть то, чего не можете вы.

— Несомненно. Но встает еще вопрос и о пользе. Для меня в принципе не полезно предполагать, что те, с кем я имею дело, втайне питают ко мне неприязнь. И в данном случае бессмысленно воображать, будто стоит министру внутренних дел убедиться, что за моим делом кроется расовое предубеждение, как я буду полностью оправдан и получу компенсацию, о которой вы упомянули. Или, быть может, сэр Артур, вы считаете, что и сам мистер Гладстон не свободен от этого предубеждения?

— У меня абсолютно нет… доказательств этому. И, сказать правду, я очень в этом сомневаюсь.

— Так, пожалуйста, оставим эту тему.

— Хорошо. — Такое упорство, а вернее, упрямство, производит впечатление на Артура. — Мне хотелось бы познакомиться с вашими родителями. И также с вашей сестрой. Однако приняв меры предосторожности. Мой инстинкт всегда требует идти напрямик, но бывают моменты, когда необходимо прибегать к тактике и даже к уловкам. Как любит повторять Лайонел Эймери: если вступаешь в бой с носорогом, вовсе не обязательно насаживать рог себе на нос.

Джорджа такая аналогия ставит в тупик, но Артур этого не замечает.

— Сомневаюсь, что нашему делу пойдет на пользу, если увидят, как я расхаживаю по округе с вами или с кем-нибудь из вашей семьи. Мне требуется какой-то контакт, какое-нибудь знакомство в деревне. Может быть, вы кого-нибудь назовете.

— Гарри Чарльзуорт, — машинально отвечает Джордж, будто перед ним двоюродная бабушка Стоунхем или Гринуэй со Стентсоном. — Ну, мы сидели рядом в школе. Я притворялся перед собой, будто он мой друг. Мы оба были лучшими учениками. Мой отец пенял мне, что я держусь особняком от фермерских мальчишек, но, откровенно говоря, между нами не было ничего общего. Гарри Чарльзуорт взял на себя управление молочной фермой отца. У него репутация честного человека.

— Вы говорите, что практически не общались с окрестными жителями?