Артур и Шерлок. Конан Дойл и создание Холмса

Произведения Уилки Коллинза подтвердили его особую симпатию к женским персонажам, а также к беднякам, даже к тем, кто пристрастился к наркотикам. Рассказанная им в романе «Лунный камень» история об обманчивом эффекте опиума основана на его личном опыте. Он пристрастился к опиуму, когда принимал его настойку, чтобы уменьшить боль от «ревматической подагры» (форма артрита), и даже описывал свои параноические галлюцинации, в том числе «призрака Уилки», который иногда повторял каждое его движение.

«Лунный камень», однако, представлял собой нечто большее, чем успешный роман. Психологически точное, остроумное, с захватывающим сюжетом повествование от лица различных персонажей, по-разному воспринимающих описываемые события, имело чрезвычайный успех. Его сюжет вращается вокруг упомянутого в названии драгоценного камня, алмаза, украденного в Индии задолго до начала истории из лба священной статуи Чандры, индуистского бога Луны, который должен отомстить язычникам. В действительности же на фоне интриг и поисков пропавшего камня виновники кражи мучают самих себя и окружающих – никакого божественного вмешательства не происходит.

Как и Чарльз Диккенс, Уилки Коллинз наделил своего детектива стремлением вести расследование на научной основе. У героя его романа, сыщика Каффа, в целом менее пугающие манеры, чем у инспектора Баккета, хотя при встрече с незнакомыми людьми он также производит на них отталкивающее впечатление:

«Приближалось время приезда сыщика, и я вышел к воротам ожидать его.

Когда я стоял у домика привратника, со станции подъехала извозчичья карета, и из нее вышел седоватый пожилой человек, до того худой, что, казалось, у него нет ни одной унции мяса на костях. Одет он был в приличное черное платье, с белым галстуком на шее. Лицо его было остро, как топор, а кожа такая желтая, сухая и поблекшая, как осенний лист. В его стальных светло-серых глазах появлялось весьма неутешительное выражение, когда они встречались с вашими глазами, – словно они ожидали от вас более того, что было известно вам самим. Походка его была медленная, голос меланхолический; длинные сухощавые пальцы были крючковаты, как когти. Он походил на пастора, на подрядчика похоронного бюро – на кого угодно, только не на того, кем он был… полицейского с менее успокоительной наружностью (для встревоженной семьи), сколько бы ни искали, вы не могли бы найти»[43].

Вдохновленные деятельностью известных им реальных сотрудников полиции, Чарльз Диккенс и Уилки Коллинз использовали факты для того, чтобы создать вымышленных персонажей. Сами будучи экстравагантными и весьма наблюдательными людьми, они наделили своих мнимых детективов массой причуд и странностей в поведении, а также обостренной интуицией и выдающимися аналитическими способностями. Как результат те стали запоминающимися героями, выйдя за пределы «своих» романов. Однако Чарльз Диккенс и Уилки Коллинз не сделали инспектора Баккета и сержанта Каффа главными персонажами своих произведений. Первым писателем, превратившим внимательного, действующего на основе логики детектива в ключевую фигуру, был француз, которого в немалой степени вдохновил образ французского сыщика, созданный американским писателем. Как любил отмечать Конан Дойл, многие пути в развитии криминального жанра ведут к творчеству Эдгара Аллана По.