Артур – король драконов. Варварские истоки величайшей легенды Британии.

Самосознание народа в период существования кельтской Европы не распространялось до масштабов всего огромного кельтского мира. Цезарь для определения этого использовал термин civitas^{27}, что обычно переводится как «племя». Но у меня есть много замечаний в отношении использования данного термина, так как, по нынешним воззрениям, он содержит намек на примитивность. Пожалуй, взяв за основу корень civis^{28} в термине Цезаря, было бы правильнее переводить вышеуказанный термин как «нация» или, может быть, «общность» или «народ». Вот пример ошибочного употребления слова «племя» в данном контексте: Цезарь покорил «племя» гельветов, предков швейцарцев (они сами себя сейчас называют Communes Helvetiques), которых насчитывалось около 265 000 человек, и во главе которых был собственный король.

Политическая система работала таким образом, что каждое «племя» делилось на более мелкие группы, над которыми стояли владетель или аристократ – беспристрастные и справедливые. Могущественная и успешная знать господствовала над менее удачливыми представителями общества, точно так же как могущественные короли могли потребовать повиновения и преданности от нижестоящих правителей королевской крови. Вся система была связана воедино понятием патроната и клиентелы. Знатный патрон обеспечивал своему клиенту защиту и поддержку, наделял его землей, скотом, орудиями труда. Клиент оплачивал такую заботу патрона натуральным оброком, преданностью и военной службой. Чем больше клиентов, тем могущественнее патрон, независимо от того, был ли он местным деревенским вождем или великим королем нескольких племен (civitates).

В теории это должно было создать стабильную модель социальной организации. На практике же все обстояло иначе. Поскольку кельты не придерживались строгих правил наследования, например права первородства, каждый раз, когда умирал знатный человек, его поместье обязательно кем-то захватывалось. Набеги, междоусобица и даже военные столкновения были обычным явлением, поскольку претенденты на власть не стеснялись в выборе средств борьбы со своими соперниками. Все это делало политическую систему чрезвычайно нестабильной, открытой для интриг и заговоров как изнутри, так и со стороны внешних врагов, образовывавших временные альянсы с какой- либо из сторон для победы над другой, чтобы вслед за тем обратиться против своих недавних союзников. Цезарь неоднократно подчеркивает, что галлы «легко склоняются к перемене замыслов и обычно приветствуют политические изменения».

С самого начала я должен сказать, что это была именно та политическая ситуация, которая, насколько мы знаем, существовала во всей кельтской Европе, особенно в Британии, до римского завоевания, во времена римлян и после их ухода, в дни Артура. Именно в такой обстановке и происходило действие первых частей артуровских легенд, записанных в XII- XV веках. Все артурианские легенды изображают его восхождение к власти как череду сражений и создания альянсов с соперничающими королями различных областей Британии.

Это ощущение напряженной нестабильности, нескончаемой борьбы за власть и ее сохранение в трясине быстро меняющихся политических и военных союзов придает драматический оттенок легендам об Артуре. Необходимо также отметить, что такой вид политической организации, породивший свои собственные исторические последствия, на самом деле очень распространен. По его подобию англичане создали свою империю, хитроумно эксплуатируя принцип «разделяй и властвуй» в Индии, Африке и Азии. Подобный подход был и остается основной частью политики практически каждой нации, не имеющей централизованной системы управления. Присмотритесь к тому, какими методами и способами решали и до сих пор решают политические вопросы, к примеру, туареги в Сахаре, или пуштуны в Афганистане и их индоиранские предки, и вы увидите сегодня ту же модель поведения, что существовала и две тысячи лет назад. На мой взгляд, если мы детально разберем политические игры в артурианских легендах, то сможем выделить более отчетливые элементы в действиях фигурирующих персонажей, которые, возможно, и не происходят напрямую от модели политического поведения кельтов.

* * *

Роль женщин в кельтском обществе, хотя они и были в целом подчинены воле мужчин, все же не была настолько строго предопределена, чтобы исключить с их стороны всякую инициативу. Например, королева бриттского племени иценов Боудикка после того, как ее дочери были изнасилованы, а ее саму римляне подвергли бичеванию, подняла восстание и собрала под свои знамена тысячи воинов^{29}. У бригантов, могущественного и мятежного народа, жившего на территории нынешних Йоркшира и Нортумберленда, тоже была королева, ее звали Картимандуя^{30}. В те времена роль женщины в британском обществе была намного многограннее, чем в римском обществе, где к женщинам редко относились лучше, чем к гражданам второго сорта.