Артур, Луи и Адель

Адель, разумеется, не проявила никакого энтузиазма, но встала приготовить попкорн. Я зашел в свою комнату и глянул на постель: она была огромной и действительно захламленной вещами с левой стороны – на правой я обычно спал. Я схватил груду шмоток и перекинул их на диван. Артур ухмыльнулся моему способу наводить чистоту и нашел фильм, а Адель принесла поднос с огромной миской попкорна и три бутылочки колы. Она смешно закатила глаза, бросив взгляд на диван. Я улыбнулся в своей лучшей манере, и она махнула на меня рукой:

– Что с тебя взять.

– Ты говоришь как Роза, – пошутил я.

Адель даже не переоделась, лишь скинула сандалии и забралась на постель. Я лег справа, Артур слева, без лишних вопросов она забралась посередине, держа попкорн.

– Не могу поверить, что я собираюсь третий раз смотреть этот фильм, – простонала она.

– Это самый крутой фильм во вселенной! – провозгласил я.

Она подобрала под себя ноги и поставила попкорн на постель.

– Как скажете, ну, я готова к взрывам и прочим спецэффектам.

Адель действительно была готова: спустя двадцать минут с начала фильма она спала. Мы с Артуром переглянулись, убрали миску с попкорном, вытянули ее ноги и накрыли простыней.

– Как человек может заснуть под такую стрельбу? – давясь от смеха, прошептал я, потому что понял, что Адель спит без задних ног. Она выглядела такой сладкой и красивой, что я нежно провел пальцем по ее щеке.

– Совсем как ангелочек.

Артур тепло улыбнулся, а затем серьезно спросил:

– Ты точно не хочешь поговорить?

Я резко покачал головой:

– Точно.

– Ты злишься.

– Я злюсь, потому что мне больно, – признался я, – лучше уж злость, чем эта слабость внутри.

Он пристально заглянул мне в глаза:

– Главное – не позволяй ей себя контролировать. Злость придает сил, делает тебя тверже, но только в фильмах люди могут выключить чувства и идти напролом. В реальности все сложнее, Луи. Злость может превратить тебя в монстра, лишить человечности. Капелька гнева – это отлично, это то, что нам нужно. Но лишь капля, понимаешь?

Я ничего не ответил. Артур видел меня насквозь. Я так сильно кипел изнутри, пребывая в полнейшем негодовании! И этого гнева с каждым днем становилось больше, обида перерастала в раздражение, второе – в озлобленность, а третье граничило с остервенением. И я не знал, как спустить курок и выпустить все это наружу. Я подвинулся ближе к Адель и запустил ей руку в шелковистые волосы. Рядом с ней было спокойнее, злость на время стихала, проигрывая более сильным чувствам.

АДЕЛЬ