Мать. Я умней вас всех, тебе надо меня слушаться. У всех вас троих были идеалы. А что от них осталось? У меня — вот это дерево, а он
Джордж. Джо? Джо хочет, чтобы я жил здесь?
Энн
Мать. К чему притворяться, что ты нас ненавидишь? Это что — идеалы требуют, чтобы ты нас ненавидел? В твоем сердце, Джордж, нет к нам ненависти. Я тебя знаю. Ты меня не обманешь. Я ведь пеленала тебя.
Энн
Мать. Ты ее как следует разгляди, Джордж; увидишь — она прелесть.
Крис. У нее угри.
Мать
Крис. И две на носу.
Келлер (
Джордж
Келлер. Так себе. Старею. Поедешь с нами обедать?
Джордж. Нет. Я должен вернуться в Нью-Йорк.
Энн. Я вызову тебе такси.
Келлер. Жаль, что ты не можешь остаться. Присаживайся.
Мать. Он ужасно выглядит.
Келлер. Именно это я и сказал: ты ужасно выглядишь, Джордж.
Штаны в доме ношу я, но подтяжками от них бьет меня она.
Джордж. Видел ваш завод, когда ехал с вокзала. Он стал совсем как у Форда.
Келлер. Хотелось бы, чтобы он был как у Форда, но, увы! это не так.
Джордж. Да, я был у него сегодня утром. Что выпускает теперь ваш завод?
Келлер. Всего понемножку. Скороварки, части для стиральных машин. У меня теперь славное, гибкое предприятие. Как ты нашел отца? Он здоров?
Джордж
Келлер. Что-нибудь опять с сердцем?
Джордж. Нет. Не только с сердцем. С душой.
Крис
Келлер. Оставь его в покое. Он только что приехал. Такова жизнь, Джордж. Маленький человек совершает ошибку, и его все рады вздернуть на дыбу. А больших за то же самое назначают послами. Жалко, я не знал, что ты едешь к отцу.
Джордж
Келлер. В известном смысле, да. Пусть он знает, что, если это будет зависеть от меня, он получит место на моем заводе как только захочет. Я хочу, чтобы он это знал.
Джордж. Знаете, Джо, а он ведь вас ненавидит.
Келлер. Да… я это подозревал. Но ведь человек меняется.
Мать. Стив не умел ненавидеть.
Джордж. А теперь умеет. Ему бы хотелось поставить к стенке каждого, кто нажился на войне.
Келлер. На это у него пуль не хватит.
Джордж. Для вас лучше, чтобы у него не было ни одной пули.
Келлер. Жаль.
Джордж
Келлер. Жаль, что он не переменился. Все двадцать пять лет, что я его знаю, меня огорчала в нем эта черта: он никогда не умел отвечать за свои поступки. Разве не так, Джордж?
Джордж
Келлер. Да, это так. Правда, ты приехал сюда с таким видом, будто об этом забыл. Помнишь, в тысяча девятьсот тридцать седьмом году, когда у нас была мастерская на Флод-стрит? Он тогда чуть было не взорвал нас из-за котла, который топился двое суток без воды. Но он так и не захотел признать, что это была его вина. Мне пришлось выгнать механика, чтобы спасти репутацию твоего отца. Помнишь?
Джордж
Келлер. Так помни о ней, помни о ней.
Бывают люди, которые скорее допустят, чтобы всех перевешали, чем признают свою ошибку.
Энн
Мать
Келлер. Конечно, пообедай с нами.