Артур, племянник Мордреда (СИ)

Но прошел месяц, а сбежать так и не получилось. Нет, я не был связан, и в камере не

сидел,   но   попробуй-ка   сбежать,   если   палатка,   в   которой   ты   живешь,   стоит   посреди   военного

18

лагеря, а твоя внешность   слегка  отличается от внешности местных жителей. И десять человек,

специально приставленных, за тобой сутки напролет наблюдают.

Из палатки меня выпускали только к выгребной яме (в сопровождении все той же роты

почетного   караула),   и,   раза   два   или   три   в   неделю   —   к   королю   на   обед.   Видать,   и   впрямь

заинтересовал его я. Кушаем, общаемся. Король меня расспрашивает. Все что-то выведать хочет,

поймать на каких-то нестыковках. Только не получается у него никак. Потому как я ему спокойно

всю чистую правду про себя рассказываю. Как с пиктами сражался, как у Оттона служил, как к

Ланселоту перевелся. Когда начинает расспрашивать о численности войск, вооружении или о чем-

нибудь еще таком — подальше посылаю, потому как это военная тайна. Вежливо посылаю, само

собой, не прямым текстом. А то вдруг и впрямь разозлится и к палачу отправит…

Начал я уже потихоньку скучать и даже подумывать стал, а не вспомнить ли мне, что я

все-таки   киммериец   и   не   напасть   ли   по   этому   поводу   на   моих   десятерых   охранников,   одной

табуреткой вооружившись — как произошло одно событие, которое все с ног на голову поставило.

Или с головы на ноги, это уж как посмотреть.

Дело   было   так.   Сидим   мы   как-то   раз   с   королем,   увлеченно   обсуждаем   преимущества

киммерийских клеймор перед седельными мечами аваллонцев. Тут откидывается полог палатки,

поспешно входит какой-то человек (по виду, кстати, тоже аваллонец) и с порога говорит:

— Принц Марк, мой господин!..

Эллепийский король приказал ему заткнуться, но поздно. Слово не воробей. Я на своем

месте сижу, полнейшее равнодушие изображаю. Ну-ну. Для эллепийцев король, а для аваллонцев

— принц. Очень интересно. А что принц Марк — это вдвойне интереснее.

Пошептались они о чем-то, после чего Марк своего человека отпустил и к столу вернулся.

— Так вот, значит, как вас на самом деле зовут… — Сказал я.

— Угу. — Согласился эллепийский король. — Кстати, ты не обидишься, если я скажу, что

теперь тебе придется задержаться у меня в гостях на ОЧЕНЬ ДОЛГОЕ время.

— Подождите! — Отмахнулся я. — Не об том речь! Сколько вам лет?

— А что?

— Да так…

— Если «да так», то лет мне столько, на сколько выгляжу.

— Хмм… — Я почесал подбородок. — А я думал, больше.

— Может, и больше. И что с того?

— Да так… Вы когда в последний раз в Киммерии были?

— Лет двадцать тому назад. А может, и больше. А в чем дело?.. Ответишь еще раз «да

так» — отдам палачу, ей-богу!

— Подождите, подождите!.. — Я разволновался. — Тут уже не до палача! На два вопроса

ответьте. С вами, когда вы в тот раз в Киммерии были, ничего особенного не происходило?.. Ну,

может напали на вас или там… ранили…

Взгляд Марка стал ледяным.

— Что-то  ты  слишком  много про меня  знаешь.  — Сказал  он  мне  недобрым  каким-то

голосом. — Кто ты такой? Откуда  ты все это узнал? Кто тебя подослал? Мордред? Еще кто-

нибудь из Семьи?.. Отвечай! А ты, — Марк кивнул ближайшему слуге, — дуй к палачу и скажи

ему, чтобы готовил инструменты. Все, лопнуло мое терпение!

—   Последний   вопрос!   —   Уже   почти   закричал   я.   —   Клянусь,   последний!   Как   звали

женщину, которая вас лечила?

— Какое тебе дело?! Почему это тебя интересует?!

— Просто ответьте — и все!

— Ты что, пытаешься устроить допрос МНЕ??? Аваллонскому принцу???

— Нет!!! Неужели так трудно назвать одно имя?!

—   Ладно.   —   Сказал   Марк.   —   Я   дам   тебе   шанс.   Не   знаю,   как   ты   все   это   сумеешь

объяснить,   но  нам   с   тобой  предстоит   долгий   разговор.   Сбежать   ты   все   равно   не   сумеешь.   А

девушку звали Хильтруда.

Так я и думал! Все сходится!

— Ну, — поторопил меня Марк. — Я готов выслушать твои объяснения.

Набрав в грудь побольше воздуха, я выдохнул:

— Здравствуй, папа!

19

Марк   молчал,   наверное,   минуты   две.   От   радости,   должно   быть.   На   лице   —   такое

выражение, как будто его пыльным мешком из-за угла треснули. Я тоже расчувствовался.

Когда Марк слегка в чувство пришел, начал он меня вопросами пытать и расспрашивать

всячески. Все поверить не может, что на него такое счастье свалилось.

—   У   Хильтруды   родинка   на   какой   щеке?   —   Спрашивает,   подозрительно   на   меня

посматривая. — На правой или на левой?

— На шее у мамы родинка есть. — Отвечаю спокойно. — А на щеках нету.

В конце концов, вроде, успокоился он. Стал другие вопросы задавать.

— За достойного хоть человека она замуж вышла? — Спрашивает с грустью.

— Ни за кого она не вышла. — Говорю раздраженно. — И даже догадываюсь, почему. А

ты, батя, мог бы и зайти в гости. Узнать что да как. А то знаешь, как меня в детстве называли?

— Да, тут я неправ был. — Кивает смущенно. — Хотел зайти. Честно, хотел. Но все как-

то… — Махает рукой. — А потом думаю: поздно уже идти. Давно она, наверное, замужем.

— Ну, а теперь?