Артур, племянник Мордреда

— Насколько мне известно, — вмешался Ариман. — Лабиринт представляет собой неизменный геометрический узор, по линии которого необходимо двигаться до тех пор, пока не придешь к центру?

— Да, это так. — Подтвердил я.

— Во время прохождения у вас возникают какие-нибудь… иллюзии?.. видения?.. Или вы боретесь с чистым сопротивлением Знака?

— Чем дальше, тем выше сопротивление. — Сказал я. — Иллюзии… нет, этого нет. Лабиринт возвращает воспоминания, даже самые глубокие, давно забытые…

— В Логрусе все по-другому. — Сказал Ариман. — Он не возвращает воспоминания, а отнимает их. С каждым шагом вы будете терять часть себя. В конце не останется ничего. Только ваша воля.

— В Лабиринте испытываешь похожие ощущения. С каждым шагом инерция прожитых дней возрастает — до тех пор, пока все воспоминания не всплывут на поверхность, не станут силой, работающей против тебя. Лабиринт раскладывает личность как уравнение, и лишь воля остается той неопределенной величиной, которая может нарушить баланс.

— Уравнение?.. — Усмехнулся Ариман. — Баланс?.. При прохождении Логруса, вы будете думать, что оказались в кошмарном сне. Бесконечный бег сквозь темный лес, без памяти о том, кто вы, не имея возможности проснуться… Реальность будет постоянно меняться. Не будет никаких линий, по которым нужно идти. Вместе с тем, если вы оступитесь, то погибните.

— Я не понимаю, — сказал я. — Если линии нет, как можно с нее сойти?

— Путь будет, хотя вы его и не увидите. Логрус — парадоксален, абсолютно противоположен любой упорядоченной структуре, и может быть описан только взаимоисключающими утверждениями. Когда вы вступите на него, вы выпадете из привычной вам реальности. Если сущность Лабиринта — стабильность, то сущность Логруса — изменчивость. Чтобы почувствовать путь, вам придется полагаться только на интуицию. Правила будут постоянно меняться. Если в какой-то момент перед вами появится четкое указание, куда следовать — не спешите принимать это указание за конечную истину. В некоторых ситуациях вам придется повернуть, в других — идти в указанном направлении, в третьих — двигаться в противоположную сторону. Предсказать, с чем вы столкнетесь, я не могу. Для каждого посвященного Логрус создает индивидуальный маршрут. Могу лишь предупредить: большинство ловушек, которые появятся на вашем пути, будут построены на принципах упорядоченного мира, за который вы изо всех сил станете цепляться. Логрус обратит против вас все правила, которые вы попытаетесь ему навязать. Не ищите системы там, где ее нет. Откажитесь от разума. Не задумывайтесь. И не останавливайтесь.

— Спасибо. — Сказал я.

— Вы все еще хотите попробовать? — Спросил Ариман.

— Да.

— Никаких сомнений?

— Никаких.

— Ну что ж, пойдемте.

Мы встали.

На самом деле, сомнения у меня были, и очень большие. Как можно пройти узор, если узора, строго говоря, и вовсе нет? Как выбирать путь?.. Интуиция — слишком неопределенная штука, чтобы всерьез на нее полагаться. Она может сработать раз, другой, третий, но в ситуации, когда любой неверный шаг станет последним, а сам путь невидим, шанс допустить ошибку будет постоянно возрастать.

…Сквозь тени Хаоса, сквозь безумные комнаты и перекрученные залы, обрывки открытого пространства в запыленных коридорах, сквозь огонь, похожий на туман и текучий лед… Отражения, сплетенные в запутанный клубок, появлялись и исчезали быстрее, чем я успевал их запомнить. Ариман и Бансес двигались впереди — иногда скользили, иногда летели, иногда шли — Эдуин поддерживал меня за руку, не давая затеряться в дебрях Путей, Танат, как молчаливая аллегория смерти, замыкал наше шествие.

Во времена Мерлина дорога к Логрусу начиналась в Путях Сухэ, но с тех пор, как Хранителем стал Бансес, маршрут к Логрусу включал в себя обязательную остановку в притворе Храма Змея. В этом мрачном строении мы, впрочем, задержались недолго — прошли через складку в Отражениях дальше и вниз, по исчезающей лестнице мимо призрачных огней… по коридору, охраняемому двумя Огненными Ангелами… за железные врата, что с глухим лязгом сомкнулись за нашими спинами…

Мы оказались в огромном помещении… нет, не так… Мы оказались в помещении, казавшимся огромным. Я не мог определить его истинные размеры — потому что, стоило мне сделать шаг, как перспектива менялась, комната, похожая на многогранный шар, переворачивалась на двадцать-тридцать градусов, и вестибулярный аппарат начинал бунтовать, не имея возможности определиться — сошел ли я со стены на пол, или с пола шагнул на стену. Я все еще не мог привыкнуть к тому, что в Хаосе низ — там, где ноги.