Артур Рэйш (тетралогия) (СИ)

   – Вообще-тo я вижу одни развалины, - криво улыбнулся я, оглядывая виднеющиеся над головой балки, покрытые мхом стены и наполовину рухнувшие, но все ещё выглядящие крепкими ворота, за которыми виднелся разрушенный город. - Причем отсюда и до самого горизонта.

   Отец Гон без всякого удивления кивнул.

   – Фол подарил тебе возможность лицезреть его владения такими, какие они есть. Но имей в виду: Тьма всегда подстраивается под сильнейшего. Более слабый маг, прикоснувшись к тебе, увидит то же, что и ты. Это может тебя выдать. Но в то же время темная сторона пластична настолько, насколько ты этого захочешь. Не забывай: Тьма – ключ ко всему, Рэйш. Сумеешь воспользоваться этим знанием, и для тебя не будет никаких преград.

   – Значит, то, что я порой ощущают себя здесь мертвым, нормально? – задумчиво предположил я.

   Жрец кивнул.

   – На темной стороне ты становишься сродни ее обитателям. Чем сильнее маг,тем мeньше он похож на человека. В этом твоя сила, брат – нежить не чует в тебе живого, а значит, не воспринимает как добычу. Но в этом же и твоя слабость, потому что добычу в тебе могут увидеть те, кто должен прикрывать твою спину.

   – То есть, никаких напарников и коллег на темной стороне у меня быть не должно? - заключил я и нахмурился.

   Собственно, оно и понятно. Просто поначалу остерегаться своих у меня не было необходимости – кроме меня, в Верле не осталось магов Смерти. Потом туда пришел Лойд… и Триш. Но Лойд, даже если что-то заподозрил, когда мы готовили ловушку, уже приличное время был мертв. А Триш оказывалась рядом со мной во Тьме лишь дважды. В первый раз она была слепа как новoрожденный котенок, поэтому не могла ничего заметить. Во втoрой, когда убили Криса, конечно, прозрела, но наверняка видела лишь немногим дальше Тори, а в момент, когда я оказался рядом, была гораздо больше озабочена состоянием наставницы. Да и что можно толком увидеть из подвала?

   Насчет Хокк я мог не беспокоиться – в тот единственный раз, когда мы оказались на темной стороне вместе, она находилась без сознания. Ну а Тори видел во Тьме очень недалеко,так что особой разницы ощутить был не должен. Так что, получалось, единственными, кто мог заметить и оценить мои способности, был отец Гон и… умрун?

   На последней мысли я слегка подвиc.

   Тьма меня забери…

   – А как насчет магии, святой отец? Вам тоже кажется, что на темной стороне она лишняя?

   – Истинному темному магу она не нужна – для этого у него есть Тьма, которая способна стать и броней, и оружием одновременно. Но об этом, насколько я понял,ты и сам уже догадался.

   Вместо ответа я продемонстрировал ему материализовавшуюся в ладони секиру.

   – Очень хорошо, - усмехнулся отец Гон, по достоинству оценив мое приобретение. - Значит, о магии можешь забыть насовсем. Эти умения тебе больше не пригодятся.

   – Я понял. Но знаки мне пока нечем заменить. Вернее, я ещё не придумал, как это сделать.

   – Придумаешь, - без тени сомнения отозвался святой отец. - Магия некросов была создана не для того, чтобы тревожить темную сторону. Их заклинания предназначены для мира живых,тoгда как твоя сила – исключительно для мира мертвых. Чувствуешь разницу?

   Я окинул святого отца внимательным взором.

   – Я размышлял oб этом. Но все еще не понимаю, почему это произошло.

   – А что ты знаешь о темных временах в Лотэйне? - прищурившись, спросил жрец.

   Я не стал врать:

   – Почти ничего.

   – Эх. Вот с этого и стоило бы начинать разговор, - вздохнул отец Гон, а затем поднялся и коротко бросил: – Обожди здесь. Я скоро вернусь.

   Я молча кивул. Но, поскольку ожидание затянулось, сидеть мне быстро наскучило, и я решил проверить, насколько все-таки пластична окружающая Тьма. И получится ли у меня изменить восприятие так, как советовал сделать жрец.

   Путем долгих проб и ошибок я установил, что для смены оружающей обстановки было достаточно всего лишь изменить кривизну моих линз. При определенном полoжении они действительно позволяли увидеть темную сторону не в таком мрачном свете, как обычно, причем, регулируя угол наклона, я мог добиться постепенного «старения» или, наоборот, «омоложения» окружающего мира. овно на столько, на сколько сам этого хотел.

   Открытие было чрезвычайно интересным, но, как водится, не без подвоха. Как выяснилось, чем больше темная сторона становилась похожа на обычный мир, тем хуже я в ней видел. Скажем, в восприятии жреца мои возможности сокращались сразу до нескольких десятков шагов. А если я искривлял линзу до такой степени, что переставал видеть разницу между темной стороной и реальностью, то видимость падала практически до нуля.

   И еще меня тревожил вопрос: могу ли я подстраиваться под окружающих, меняя кривизну только одной линзы? Потому что, если нет, то затея теряла всякий смысл, ведь,изображая слабого мага, я на самом деле становился уязвимым.