Артуриана (СИ)

– Брось, – беспечно расхохоталась сестра. – Будет тебе. У Артура к его годам нет ни одного младенца, он так же бесплоден, как и его отец. Вряд ли без помощи Мерлина он сможет обзавестись наследником! Вот потому мне и нужно быть ближе. Тогда однажды один из моих сыновей наследует трон Камелота. Если не станет ему соперником твой сын, Моргана… Но не советую тебе вставать на пути у нас с Лотом!

– Ты угрожаешь мне, сестра? – мои брови поползли вверх от изумления. – Неужели! Мне, жрице Морриган? Мне, могущественной колдунье? Ты смеешь угрожать Фее Моргане?!

Я почувствовала, как гнев поднимается в сердце и снова ощутила покалывание в ладонях. И в этот раз решила не сдерживать силу – вытянула руку, полыхнуло пламя – и вспыхнули факелы по краям коридора.

– Ты видела огонь, сестра? – мрачно спросила я. – Любой, кто посмеет угрожать мне, да обратится в пепел. А ты еще пожалеешь о том, что сделала, поверь!

С этими словами я повернулась и пошла прочь, в висках бешено стучала кровь, я никак не могла поверить в случившееся. Как мог Артур сделать это!

– Скоро я приму крещение! – крикнула мне вслед Моргауза. Застыв от изумления, я обернулась.

– Это еще зачем?

– Я приму крещение под именем Анны, – продолжила сестра. – Говорят, в этот миг прощаются былые прегрешения. Так что, даже если наш с Артуром сын родится, – он будет чист от греха и сможет занять Камелот, когда придет его время.

– Ты произносишь ложь за ложью и сама в это веришь. Ничто не поможет тебе смыть грехи. Молись, чтобы чудовище не появилось на свет!

И я оставила сестру наедине с ее мыслями, а сама направилась в сад. Теперь мне хотелось, как можно скорее, покинуть замок и уехать с мужем. Поступок Артура казался мне предательством и его любви ко мне, и памяти нашей матери, и древних законов предков.

Очевидно, он и сам думал так же наутро, когда хмель оставил его и король осознал случившееся, он горько раскаивался в своем поступке, а при прощании со мной был сдержан, молчалив и старался не смотреть в глаза. И однако в выражении его лица, во всех жестах отчетливо сквозила досада – ему было стыдно, а еще жаль расставаться со мной, жаль, что я стала женой Уриена и совсем скоро отбуду в Регед. Надо заметить, что хотя я никогда не поощряла сердечную привязанность Артура, никогда не пыталась намеренно привлечь его внимания и уж тем более соблазнить короля, но едва замечала, что он чуть реже смотрит на меня, проводит со мной чуть меньше времени, начинала испытывать странное беспокойство, как если бы недоставало чего-то важного, необходимого для самого существования, и я тут же делала все, чтобы вновь вернуть расположение брата и привязать его к себе покрепче теми незримыми путами, которые дают одному человеку власть над сердцем  другого. Зачем мне это нужно – не знала и сама, но стоило Артуру отдалиться – теряла покой и сон и жаждала скорее обрести потерянное поклонение, как можно было охарактеризовать его отношение ко мне.

Оказавшись в Регеде, я была сперва смущена обстановкой дворца, которая показалась мне суровой и даже бедной, в сравнении с роскошью Камелота, но быстро привыкла, в конце концов, выросшая в хижине Нинианы, я приспособилась к простоте, лишь холод, бродивший в полутемных каменных залах и коридорах замка смущал меня. Или это был холод моего замерзающего сердца?

Сейчас особенно отчетливо осознавала я свое одиночество. Родители оставили меня совсем крохой, отчим никогда не любил, как не любила и наставница Ниниана. Как и мужчина, которому подарила я свои чувства. Брат, клявшийся в вечной любви, предал, изменив с нашей же сестрой, да к тому же подарил меня очередному королю-союзнику, как если бы я была вещью, не имеющей своей воли. Что касается супруга: он был весьма внимателен, проявлял заботу и доброту, и однако довольно быстро осознала я, что различия между нами безбрежны, словно море.

Уриен не интересовался магией и волшебством, не верил в них и отказывался обсуждать. Его подлинной страстью было градостроительство и укрепление границ, а потому основным смыслом его жизни стала борьба против племен англов и саксов, что шли к Альбиону с материка. Уриен говорил только об этом, о битвах против саксов, в которых Артур обязан к нему присоединиться, о величии бриттов, о красоте северных земель. Мой муж был истинным патриотом, воином и можно даже сказать, героем, ничуть не хуже Артура, и однако меня все это мало интересовало. Сначала, хотела сказать ему: если сюда сунутся саксы, я одна могу сжечь все их войско, – но потом вдруг почувствовала странную апатию. Не хотелось спорить, говорить, объяснять. Не ответив ни слова, я удалилась в свои покои, которые старалась не покидать без необходимости – потому что стоило их покинуть, как на меня толпой набрасывались мои новые дети – сыновья Уриена, и мне приходилось играть с ними, рассказывать сказки, следить, чтобы они были здоровы, а в играх не поубивали друг друга. Все это было крайне утомительно и совершенно бессмысленно.