Артуш и Заур (ЛП)

Артуш Сароян – журналист газеты «Айкакан Жаманак» – курил, отвернувшись к окну, и совершенно не интересовался происходящим вокруг. Он выглядел одиноким и равнодушным. Внешность Артуша показалась Зауру знакомой, но вспомнить, где он его видел, не удалось. Хотел спросить у Луизы, но она уже беседовала с грузинскими коллегами, наверно рассказывала им о своих планах по поводу эмиграции. А Степан Мелконян, председатель Центра Регионального Сотрудничества и Глобализации, пытался наладить контакт с журналистками из Азербайджана. Они его явно не воспринимали. На их лице читалось лишь одно: «Как смеет этот наглый армянин, подлый оккупант разговаривать с нами?!». Степан, догадавшись, что не услышит ничего хорошего от прижавшихся друг к дружке девушек, смотрящих на него с ненавистью, покачал головой и подошел к Эрнсту Копфу. Шота, собравший вокруг себя грузин, осетин и абхазов с пеной у рта пытался им что-то доказать. Понаблюдав за ними некоторое время, Заур понял, сколь он далек от грузино-абхазского, грузино-осетинского конфликтов, и что испытывает к ним лишь формальный интерес. С Аланом Цхобребовым из осетинской делегации они были знакомы – встречались в Цхинвали. Алан был инвалидом войны, а теперь стал миротворцем. Заметив Заура, он отделился от группы и подошел к нему. Они обнялись.

– Как ты, Заур? Совсем пропал. Не пишешь.

– Ей-богу, столько дел, что не продохнуть. Как дела в Цхинвале? – спросил Заур закуривая сигарету.

– В Цхинвале - всё путем. Ты успел со всеми познакомиться?

– С некоторыми знаком, с некоторыми еще нет. Ты не знаешь, кто приехал из Карабаха?

– Конечно, знаю, – подмигнул Алан, и продолжил в жанре оперативного доклада: – Вон, двое стоят у двери. Видишь полного усатого мужчину? Это Давид Арутюнян. Из Степанакерта. Участник войны. Теперь создал свою НПО, помогает пленным. Я встречался с ним однажды в Ереване. Молодой парень, стоящий с ним рядом – Гурген Агаджанян, преподаватель философии Степанакертского университета.

Заур недовольно покачал головой:

– Что это с вами происходит? Сначала, не моргнув глазом, убиваете людей, а потом приступаете к миротворческой деятельности. Кажется, это уже вошло в моду на Южном Кавказе.

Алан обиженно посмотрел на Заура:

– Чтобы увидеть абсурдность, мерзость и ужас войны, обязательно нужно пройти через этот ад. Голос твой из теплого местечка доносится... Видно, что ни разу даже звука выстрела не слышал.

Заур сожалел о сказанном. Алан был неплохим человеком, и не хотелось его обижать. – Прошу, не обижайся. Я не сомневаюсь в твоей искренности…

– В искренности Давида тоже можешь не сомневаться, - перебил его Алан.

– Тебе кажется, что я делаю для тебя исключение?

– Разве нет?

– Нет. Вы все для меня равны.

Алан с недоверием посмотрел на Заура.

– В каком смысле?

– Во всех смыслах.

Общий шум в зале неожиданно прервался строгим голосом Эрнст Копфа, который говорил на русском языке с сильным немецким акцентом:

– Уже 18.15. Прошу занять места в зале. Мы и так опоздали на пятнадцать минут!

Для немца такая непунктуальность – трагедия. Даже если этот немец долгое время обитал в странах Южного Кавказа, своей генетической памяти он изменить не мог.

Участники организованно заняли свои места за огромным круглым столом. Перед каждым стояла подогнутая бумага формата А4 на которой были написаны имена-фамилии и название НПО или СМИ, которые он представлял. Всем раздали ручки и блокноты. Гости приняли более или менее серьезно-деловой вид, хотя прекрасно знали, каким ненужным делом занимаются. Кроме представителей Южного Кавказа на мероприятии участвовали также европейцы – сотрудники посольств Англии, Франции и Германии – смотрящие на кавказцев как на некий диковинный фрукт и считающие их мелкие, абсурдные конфликты вполне безопасным приключением для себя.

Заур внимательно смотрел на Артуша Сарояна. Молодой армянин, который ни с кем не вступал в диалог, сторонился всех и сохранял безразличие к происходящему, тоже буквально пожирал глазами Заура, словно пытаясь вспомнить нечто очень значимое, вызвать усилием воли что-то затерянное в глубинах памяти. Но… Заур вспомнил его… Вспомнил вдруг… Лучше бы не вспоминал…

Он почувствовал, как задыхается, теряет самообладание. Сделал глоток «Набеглави». Ему показалось, что он выдал себя и что все теперь смотрят на него. Хотя кроме Артуша, сохранявшего хладнокровие, никто в его сторону не смотрел. Артуш казалось, сосредоточился на решении какого-то сложного уравнения, но его волнение выдавали большие, наполнившиеся вдруг влагой глаза. Как можно было забыть эти глаза? Эти глаза неотступно преследовали Заура годами. А теперь они смотрели на него здесь, в Тифлисе. Нет! Это не Артуш… не тот Артуш! А фамилия… фамилия… Сароян… И ведь глаза те же самые…