Ару Ша и Конец Времен

– Но Пандавы же считались полубогами! У них было свое божественное оружие. Значит, я – полубогиня, да? – спросила Ару и изучающе посмотрела на свои руки, напрягая их, подобно тому, как делал Человек-паук, когда выпускал паутину. – Значит, я смогу теперь творить магию? У меня есть суперспособности? А мантия?

– Мантии не будет.

– A шляпа?

– Нет.

– А музыкальное сопровождение?

– Прекрати, пожалуйста.

Ару взглянула на свою одежду. Если сейчас ей предстоит встретиться с давно утерянным братом, она предпочла бы, чтобы на ней была какая-то другая одежда вместо пижамы с Человеком-пауком.

– А что будет, после того как… мы встретимся?

Буу внимательно посмотрел на неё, по-голубиному наклонив голову.

– Конечно же, мы пойдем в Иномирье. Оно теперь не то что раньше: уменьшается из-за человеческого воображения и сейчас, наверное, размером со шкаф или с коробку из-под обуви.

– Как же я туда зайду?

– Оно впустит тебя, – небрежно сказал Буу. – Видела бы ты его в прежние славные времена! Там был Ночной базар, где все покупали сны про запас. На хороший певческий голос разрешалось купить рисовый пудинг, приправленный лунным светом. Это самое лучшее, что я когда-либо ел, уступает разве что перчёному демону. М-м-м… – Ару передёрнуло, но он не обратил на это никакого внимания. – Мы отведём тебя в Небесный суд. Там ты сможешь официально расспросить Совет стражей о деталях своего испытания. – Говоря о Совете, Буу нахохлился. – Получишь оружие, а я верну себе уважение, можешь не сомневаться. А дальше решите с братом… или сестрой. Да помогут нам боги.

– Оружие? – повторила Ару. – О чём это ты? Нас в седьмом классе не учат пользоваться оружием. Как же мне остановить Спящего и не дать ему дойти до бога разрушения, если я не умею бросать в противника лук со стрелами?

– Стрелу выпускают из лука! – воскликнул голубь.

– Конечно, я знаю.

Ару была не очень спортивной. Только на прошлой неделе на уроке физкультуры она нарочно ковыряла в носу, чтобы вызвать кровотечение, и её освободили от игры в вышибалы.

– Может быть, внутри у тебя есть скрытый талант? – предположил Буу и покосился на неё. – Очень глубоко, думаю.

– Но раз все эти божества существуют, почему они не помогают? Зачем взваливать всё на, как вы выразились, клубок гормонов и невежества?

– Боги и богини могут периодически помогать, но они не вмешиваются в то, что касается только людей. Для них смертные – просто соринка в глазу.

– Думаешь, боги ни капельки не расстроятся, если их Вселенная рухнет?

Буу содрогнулся.

– Даже время может исчезнуть. Когда вмешаются другие, всё зависит от того, справишься ты или нет. Боги примут любой расклад.

Ару сглотнула.

– Прекрасно. Лучше не придумаешь.

Буу снова схватил её за ухо.

– Ой! – вскрикнула Ару. – Может, вы не будете так делать?

– Ты – дитя богов! – ответил тот. – Выпрями спину!

Ару потёрла ухо. Божество было её… отцом. Она всё ещё не могла в это поверить.

Она, конечно, часто привирала, но никогда не фантазировала про отца. Было бы странно придумывать истории о человеке, который не интересовался её жизнью. Да и зачем ей лезть из кожи вон, показывая его лучше, чем он есть на самом деле? Его просто не было в жизни Ару, и точка.

Мама тоже никогда про него не рассказывала. В доме была только одна фотография мужчины – красивого, темноволосого, со смуглой, янтарной кожей и очень странными глазами: один голубой, другой карий. Но Ару сомневалась, что он вообще был её отцом. И он совершенно не был похож на божество. По крайней мере, не походил ни на одну статую в зале Богов. Хотя, конечно, древние статуи – не показатель. Все они выглядят одинаково, вырезанные из гранита и известняка, и их лица довольно однотипны: с поблекшими улыбками и полузакрытыми глазами.

Возможно, у неё и было божественное происхождение, но когда она смотрелась в зеркало, то обращала внимание только на свои почти сросшиеся брови. И правда заключалась в том, что, если ты хоть частично произошёл от богов, у тебя не должно быть сросшихся бровей.

– А теперь, – велел Буу, – скажи двери Многих, куда хочешь попасть.

Ару уставилась на дверь. На раме было выгравировано несколько символов и сцен: изображения воинов с поднятыми луками и выпущенными стрелами.

Когда Ару мигнула, она даже увидела, как стрела двигается с гудением и свистом по деревянной поверхности. Девочка наклонилась и приложила ладонь к двери. Резная створка подалась к ней и, как кошка, потёрлась о руку, будто пыталась узнать её поближе.

– Перенеси меня… к другому Пандаву, – произнесла Ару почти не дыша.

Она не ошиблась: слова обладали силой. Как только прозвучало последнее слово, «Пандава», все чувства, теснившиеся внутри с того момента, как Ару узнала, кто она такая, раскрутились, как пружина, и вырвались на свободу.

Нельзя сказать, чтобы это было неприятно.