Арвары. Книга 2. Магический кристалл

— Ну что же, коль арвары обречены, нечего и хлопотать о земном огне, — сказал он и поднял с земли посох. — Если Дед не жалует своих внуков, мне их не пожаловать.

Жаловать означало давать огонь.

— Ладно, будь по-твоему, — вдруг согласился бык. — Возьми одну искру и ступай. Но запомни: из нее ты можешь разжечь лишь огонь любви. Кто согреется этим огнем, тот и останется цел.

Ура поймал одну искру, заложил ее в трещину на богатырском посохе, накрыл это место ладонью, чтобы не погасла, и пошел обратно.

В других же сказах говорится, будто эта искра сама залетела в трещину, когда посох лежал в костре, а Ура спрятал ее под руку, опасаясь, как бы не засияла во тьме Зга и боги зарева не увидели. Но как бы там ни было, пока исполин нес огонь, опалил руку до самого запястья, поэтому арвары издали увидели живой огонь и многие ослепли, ибо отвыкли от горного света.

— Зачем ты принес этот огонь? — закричали они на Уру. — Брось его или уходи от нас и не приближайся!

— Это живой огонь! — попытался убедить их исполин. — От него вам станет тепло даже без костра и топлива. Не бойтесь! Теперь мы не пропадем. Идите за мной!

И поднял над головой посох с искрой, осветив огромное пространство. Но арвары попятились, заслонились руками, и стоящие близко покрылись язвами, поскольку невозможно изведать Пра тому, кто вкусил злобу и ею погасил свое сердце. Юный Ура еще не знал этого и безрассудно старался приблизиться к людям; они же, напротив, бежали от него прочь, проклиная исполина и забыв о холоде и голоде.

Он еще долго ходил за арварами, пугая их и приводя в бешенство, но потом, отторгнутый собратьми, взял свой посох и один пошел в полуденную сторону. Люди же увидели, что огонь быстро удаляется и превращается в Згу, а со всех сторон подступает мрак, спохватились и пошли за этой малой искрой, ибо в тот час не было в мире иного света …

8

Горислав Великий и все иные города парусья готовились к таржищу — древнему семидневному празднику совокупления земли и неба, который случается раз в сорок лет. На всех холмах вокруг стольного града были выложены островерхие горы облитых смолой и горицей дров, на поле, где справляли тризну, построены снаряды для состязаний и уже подняты из погребов бочки с медами, винами и пивом. Опасаясь пожаров, таржище обычно справляли вне города, однако на сей раз приготовления шли и на вечевой площади, поскольку этот праздник совпал с другим: Князь и Закон русов Путивой отдюжил первые двенадцать лет на варяжском престоле и потому расы-скоморохи собирались устроить потешное вече, для чего каменную колокольню украсили тканями, морскими звездами и дубовыми желудями, а сам колокол обрядили в одежды государя. Уже завтра рано поутру он должен был зазвонить призыв к огню, и весь Горислав жил в предвкушении таржества, когда приносят в дар хлеб-соль, олицетворяющие совокупление земли и солнца, а на холмах возжигают костры и открывают веселые игрища, состязания, потешные поединки и морские сражения.

Дворец Путивоя был полон гостей, ибо в стольный град съехались сыновья князей из всех семидесяти семи городов парусья, чтоб попытать счастье в жениховых играх и добыть себе самую прекрасную невесту: по обычаю, таржище заканчивалось свадьбами. Девы, коим подошел срок замужества, съезжались обыкновенно в канун праздника, а то и в первый его день, дабы заранее не являть свою красу, и непременно под покровом ночи и под охраной ближних родственников, которые выстраивали возле стольного града стан из веж и шатров, окружали его телегами и стерегли невест так, как не стерегли сокровища. И только Закон был вправе подняться на любой корабль или войти в стан, взглянуть на деву и убедиться, здорова ли она, созрела ли годами, чтоб выходить замуж. Нетерпеливые женихи, зная об этом, досаждали Путивою, выспрашивая, у кого краше невеста, или, отыскав себе заделье, круглыми сутками гарцевали на лошадях вдоль дорог, морских и речных пристаней, желая еще до показа высмотреть себе суженую, а потом прознать, откуда она родом, достойны ли родители и какое приданое можно получить. Особо любопытные рядились в расов, брали забавы и проникали в станы сухопутных варягов и на корабли, иные же, дерзкие, прикидывались мытарями, заходили на судно будто бы взять пошлину, и если невеста нравилась, бывало, что воровали ее, а то и вовсе захватывали вместе с родичами и кораблем.