Арвендейл

Ну конечно… хлипкое лезвие церемониального меча (он не успел переодеться, пустившись в путь в том же одеянии, в каком присутствовал на торжественном обеде) перекорежилось от остервенелых ударов по прочному камню. Герцог хотел было раздраженно отшвырнуть изувеченный клинок, но сдержался — в рукоять меча были вправлены довольно дорогостоящие самоцветы, да и не следовало оставлять в ТАКОМ месте ничего своего. Последнее окончательно привело его в чувство. Герцог покосился по сторонам, затем отошел к самому краю башни, осторожно зажег над головой небольшого «светляка» и настороженно уставился на алтарь. Ничего не произошло. Эгмонтер вздохнул, выпростал из штанов рубашку, орудуя изуродованным клинком, оторвал от ее подола длинную полосу и, чуть добавив «светляку» яркости, принялся тщательно выискивать и вытирать разбрызганные по камням капли пота и крови от содранных в приступе бешенства рук. Когда он закончил с этим делом, восток уже слегка заалел. За работой он даже не заметил, как отступили тучи и небо осветилось звездами. Герцог последний раз провел тряпкой по еще одному подозрительному камню, на который МОГ ПОПАСТЬ его пот, со скрипом распрямился и перевел дух. Что ж, в его жизни тоже случаются неудачные времена, будем считать, что сегодняшняя ночь из этой категории, и надеяться, что она окажется самой большой неудачей из тех, что ожидают его в ближайшее время. Тем более что эту ночь нельзя считать полностью неудачной, ведь главное он узнал: тот (или та), в ком течет чистая, незамутненная и неразбавленная кровь Марелборо, все еще жив…

На следующий день двор замка наполнился конским топотом, лязгом оружия и густым запахом мужского пота, чеснока, металлической окалины и навоза. То есть именно теми запахами, которые испокон веку сопровождают солдат. Всю дружину герцог собирать не стал. Более того, большинство в отряде, который он уводил с собой на юг, составляли неопытные новички, набранные в дружину за последний год. Конечно, они уже многое умели (Измиер драл с подчиненных три шкуры), но на фоне действительно опытных бойцов пока еще смотрелись весьма бледно. Эгмонтер выбрал их сознательно. До сих пор ему удавалось искусно маневрировать, приобретя немалый авторитет и влияние среди соседей, но при этом оставаясь в глазах придворных вельмож, по уши погрязших в том, что называлось у них «большой политикой», и считавших себя непревзойденными мастерами тонкой интриги, всего лишь малозначимым окраинным «лордиком». Ну как же… кем еще мог быть мелкопоместный виконт, бывший управляющий у прежнего герцога Эгмонтера, ставший герцогом только потому, что у бывшего герцога и нынешнего императора как-то не оказалось законных наследников, а в период борьбы за корону ему нужен был надежный «смотрящий», сидящий на собственном герцогстве. Так что пока герцогу удавалось оставаться вне всяческих раскладов.

Но сейчас он собирался, так сказать, выйти на сцену, «засветиться», причем сделать это именно в качестве умелого мага (ибо задуманный им план не мог бы осуществиться без, так сказать, обнародования его магических умений и способностей). И герцог совершенно не собирался показывать остальным заинтересованным лицам, что, кроме магии, серьезно занимается и подготовкой дружины и ополчения. Так что в предстоящей авантюре прибывший с ним отряд должен был полечь практически полностью, ясно показав окружающим, что, как и многие сильные маги, герцог совершенно пренебрегает силой холодной стали, а его дружина — всего лишь парадно-церемониальный балет, который он держит для пущей пышности. Именно поэтому воины его отряда были ОБРЯЖЕНЫ (иного слова не подберешь) в церемониальные кирасы, изрядно украшенные позолотой и зернью, тщательно отполированные, но изготовленные из дрянного металла. Да и короткими церемониальными мечами из не слишком хорошего железа в лучшем случае можно было нарубить домашней колбаски, а вот развалить лобную кость орка… Впрочем, так было и задумано. Если все пойдет по плану, то гибель всей дружины послужит хорошим основанием для принцессы лично проводить внезапно объявившегося ценного союзника до его домена…