Арвендейл. Нечистая кровь

…Башня Гвенди пользовалась в округе дурной славой, причем настолько дурной, что, хотя вокруг башни росла прекрасная сочная трава, никому из местных пастухов даже в голову не приходило пригнать сюда овец. Да и тех, кто не слышал связанных с нею мрачных легенд (впрочем, в империи было не слишком много таких, кто ни разу не слышал хотя бы одной легенды о четырех Сумрачных сестрах), зловещий силуэт башни заставлял нервно прибавить шаг или подхлестнуть лошадь… И если эта дурная слава и зловещий вид хоть отчасти подкреплены реальной силой, то герцогу Эгмонтеру в кои-то веки посчастливилось.

Герцогу Эгмонтеру. Он никак не мог привыкнуть, когда его так величали. Существовали и более правомочные претенденты на старший родовой титул, освободившийся, когда прежний его носитель, после двух лет кровавой бойни, наконец-то стал императором. Однако бывший виконт Эгмонтер сумел обойти их всех. Эти два года он даром времени не терял, усердно доказывая свою незаменимость, а также туманно намекнув Эонтею о своей отнюдь не последней роли в загадочной кончине императора Карлита. В последнее Эонтей, впрочем, не поверил – он считал виконта пустозвоном и никогда не воспринимал слишком всерьез. В определенном смысле Эгмонтеру это было на руку. После провальной митрильской авантюры он на собственном горьком опыте убедился, как это может быть недальновидно – не воспринимать всерьез того, кого считаешь слишком молодым и неопытным, чтобы оказаться серьезной фигурой в игре…

Как и всегда при воспоминании о митрильской авантюре, Эгмонтер недовольно поморщился. Прошло два года, а он так и не сумел забыть своего тогдашнего унижения. Самым мучительным было воспоминание о магической схватке с принцем Брайсом в Парвусе, в собственном доме Эгмонтера, когда его собственный источник Тьмы лежал прямо под ногами – и все же не помог победить. Долгое время воспоминание об этом позоре вызывало у Эгмонтера приступы бешенства, которое он срывал на ничего не понимающих слугах (и не все из них пережили приступы хозяйской раздражительности). Однако вскоре он решил, что, чем попусту бесноваться, лучше извлечь из поражения урок. И стал с утроенной силой искать новые источники, новые способы черпать силу в древних, темных артефактах, спрятанных в чреве бытия. Да, он еще молод, но он терпелив, весьма терпелив; пройдет время, и он сумеет изыскать путь к настоящей силе, откроет врата настоящей Тьме, а не тому ее жалкому огрызку, который использовал против него Брайс Митрильский… О, то были крохи, ничтожная капля в кровавом море. Виконт Эгмонтер – а отныне и герцог Эгмонтер, что открывало перед ним новые двери и новые возможности, – намеревался найти выход к этому морю и окунуться в него с головой, испить до дна…

Его путь, долгий, тернистый путь, в конце которого лежала величайшая в мироздании сила, начинался здесь и сейчас, у подножия башни Гвенди.

Где-то очень далеко получеловек-полуэльф, которого Эгмонтер будет ненавидеть всю свою жизнь, тоже находился рядом с какой-то башней и тоже колдовал. Эгмонтер ощутил смутную дрожь призрачной связи между ними, заставившую его ощериться от злобы. «Ну ничего, – подумал он, скрежетнув зубами. – Ничего. Я подожду. А когда дождусь, ни один эльф, человек или демон не сумеет больше одолеть и унизить меня. Я подожду…»

Башня Гвенди, увитая мхом и ядовитым плющом, чернела рядом, безмолвно свидетельствуя его клятву. Эгмонтер любовно погладил холодный камень ладонью, затянутой в кожаную перчатку. Потом встал на камень, обозначающий точное место, плотно сдвинул ступни и, разведя руки в стороны, начал читать заклинание.