Арвендейл

Впереди полыхнуло, и палач, по-звериному заверещав, вывернулся из его рук, рухнул на пол и забился в предсмертной агонии. За толстой дверью послышался грохот и звон. Это точно так же бились в судорогах смерти два стражника, но герцогу было не до того. Отшатнувшись от тела палача, он лихорадочно осматривал себя. Слава богам, похоже, он легко отделался — два пальца на левой ноге, мизинец на правой руке, кусочек уха и… вот темные боги, похоже, остаток жизни ему придется походить с тонзурой, будто какому-нибудь монаху.

Эгмонтер приблизился к пыточному щиту, хотя это было бесполезно. Пленник явно использовал для усиления своего заклинания «Предсмертное проклятие», а это означало, что в нем самом не осталось ни капли жизни… Герцог оказался прав. Труп представлял собой практически голый скелет, обтянутый высохшей и сморщенной кожей. А поскольку деятельность палача во многих местах повредила кожный покров, на скелете кое-где обнажились желтоватые, будто тронутые порчей кости. Эгмонтер мысленно содрогнулся. «Предсмертное проклятие» многократно усиливало любое заклинание, но умирающий при этом испытывал такие муки… Герцог представил, ЧТО было бы с ним, не успей он заслониться палачом. Но тут его мысли внезапно потекли в другом направлении… на него накатило: ЕГО ХОТЕЛИ УБИТЬ!

Герцог всегда считал, что спокойно относится к смерти и сам факт возможной гибели его не больно заботит. Если человек боится смерти — ему вообще не стоит жить и уж тем более нельзя ввязываться в интриги и какую бы то ни было магию. А раз уж ввязался, что ж, надо всемерно стараться избежать столь прискорбного происшествия, но быть готовым к тому, что когда-то тебе не повезет — такова жизнь. И ВОТ, ПОЖАЛУЙСТА, ЕГО ХОТЕЛИ УБИТЫ!

К тому же в самом факте, что в общем-то рядовой шпион, пусть и довольно умелый, попытался его убить, таился глубокий смысл. Во-первых, этот шпион, в отличие от всех предыдущих, БЫЛ ГОТОВ к тому, что его схватят, будут пытать, причем в пытке будет участвовать сам герцог. Это означало, что появился НЕКТО, знающий (или догадывающийся) о его привычках гораздо больше, чем хотелось бы герцогу. Во-вторых, и это было еще важнее, шпион ИМЕЛ ПРАВО убить герцога, то есть тот, кто его послал, готов был пойти на множество осложнений, связанных с расследованием факта убийства императорским советом и ковеном, то есть обрушить на себя множество проблем. И это означало, что та картина мира, исходя из которой он строил все свои планы, — совершенно неверна. И ЕЩЕ — ЕГО ХОТЕЛИ УБИТЬ!!!

К тому моменту, когда Эгмонтер добрался до своего кабинета, он немного успокоился. Вполне возможно, что шпион вовсе не имел права на его убийство, а просто осатанел от пыток и попытался прекратить свои мучения, заодно отомстив мучителю. А руку сумел высвободить из-за халатности палача. Но Хлыст был слишком опытным палачом, чтобы допустить такую вопиющую небрежность, да и «Кольцо гнева» было слишком сложным арканом, чтобы его было можно создать за пару минут, пока герцог отчищал камзол от плевка, тем более пальцами одной руки, да еще изуродованными многочасовой пыткой… Нет, аркан был подготовлен загодя и «повешен» на какой-то амулет, возможно, на «Каплю боли», вшитую под кожу… Впрочем, возможно, этот аркан готовился не на герцога, а так, на всякий случай… Но и это было малоприятно. Это означало, что НЕКТО отправил в герцогство шпиона гораздо более высокого уровня, чем те, что обретались в герцогстве до сих пор. Люди, РЕАЛЬНО владеющие боевой магией, — слишком дорогой товар, чтобы ими разбрасываться по пустякам. Так что даже если его предположение, что попытка убийства была случайной, и соответствует истине, НЕВОЗВРАЩЕНИЕ подобного агента расскажет пославшему его очень многое… И, О ТЕМНЫЕ БОГИ, ЕГО ХОТЕЛИ УБИТЬ!!!!

Вызвав Измиера, герцог приказал ему прибрать в пыточной и подобрать несколько человек, которым можно доверить службу во внутренних покоях. И позвать Беневьера…

Когда Беневьер вошел в кабинет, герцог уже успел подлечить себя парой заклятий, принять душ и переодеться, и все же никак не мог отделаться от ощущения, что в кабинете попахивает мертвечиной. Возможно, поэтому он встретил своего самого ценного слугу брезгливой гримасой на лице.

— Вы хотели меня видеть, мой лорд?

— Да, Беневьер… — Герцог запнулся. По правде говоря, происшествие в пыточной выбило его из колеи, и он приказал позвать Беневьера больше под влиянием импульса, жгучего желания что-то немедленно предпринять, а не потому что у него сложился какой-то целостный замысел. И сейчас он уставился на слугу, лихорадочно пытаясь сформулировать в своей голове, что бы такое ему приказать. Впрочем, прежде чем приказывать, надо было хоть немного пояснить, что же такое случилось.

— Вчера Измиер доставил мне человека, по поводу которого у Гаррена появились сомнения в том, что он тот, за кого себя выдает. Я… побеседовал с ним и убедился, что Гаррен прав. Только… наша беседа оборвалась на середине… — Герцог замолчал, собираясь с мыслями. Беневьер сам пришел ему на помощь.