Арысь-поле

– А, по-моему, без разницы, какой сценарий играть. Это так… как говорили раньше, «мероприятие для галочки». Ничего мы не добьемся, я уже чувствую.

Тем не менее, уже через минуту они стояли перед стандартной зеленой дверью, которая казалась чем-то противоестественным на фоне, ставших привычными для центра города, массивных металлических конструкций с множеством замков, превращавших квартиру в сейф.

– Не богато, – Вадим уверенно позвонил.

Слава подумал, как глупо все это выглядит со стороны. Два взрослых дяди, впавших в детство, затеяли игру в шпионов, и надеются получить приз от резидента, по кличке «фотограф». Хорошо, что на фирмах никто не знает, чем занимаются их генеральные директора!

За дверью послышались шаги, и мужской голос спросил:

– Кто?

– Извините, вы – Чугайнов?

– И что с того?

– Можно с вами поговорить? – при этом Вадим подумал: …Истинный Семен Маркович!..

– А вы кто такие?

– Вы нас не знаете, но у нас есть предложение.

– Ну, так говорите.

– Через дверь как-то неудобно…

– Мне удобно. Я вас хорошо слышу. Говорите или уходите.

– Ладно, – Вадим вздохнул, – скажите, у вас не было родственников в деревне Дремайловка?

– А какое вам дело до моих родственников?

– Да, ты скажи – да или нет! – вновь не выдержал Слава.

– Идите вы на х…! – и шаги стали удаляться.

– Подождите! – крикнул Вадим, показывая Славе кулак, – речь идет о неплохих деньгах.

Шаги вернулись, но дверь не открылась.

– Я слушаю.

– Ответьте сначала, были родственники или нет?

– Нет.

– А тогда никаких бабок, – сообщил Слава довольным голосом – этот еврей с русской фамилией раздражал его даже больше, чем предыдущие алкаши, – пошли дальше, Вадик; будем искать других Чугайновых.

Семен Маркович, видимо, понял, что они вовсе не стремятся проникнуть в его квартиру и действительно имеют какое-то предложение, поэтому, когда они спустились на один пролет, дверь неожиданно открылась, и оттуда высунулась лысеющая голова в очках.

– Так что вам нужно?

– Уже ничего, – ответил Слава, – нам нужны Чугайновы, у которых в конце девятнадцатого – начале двадцатого века были родственники в деревне Дремайловка. Все! С ними мы будем разговаривать дальше.

– А вы уверены, что таковые существуют? – Семен Маркович, видя, что «гости» продолжают стоять внизу, совсем осмелел и вышел на площадку. Он оказался невысоким, плотным, с выпирающим через майку круглым животиком.

– Не уверен, но будем искать.

– Зачем? Дело в том, что мои корни с Урала. Да вы зайдите, – предложил вдруг Семен Маркович.

Удивленно переглянувшись, Вадим со Славой, пошли обратно. Они не надеялись узнать здесь что-либо интересное, но других Чугайновых в городе все равно не осталось.

Квартира представляла собой олицетворение «застойных» семидесятых, со стандартным набором мебели, приобретавшимся при социализме всеми советскими людьми и служившим мерилом благополучия. Правда, сейчас все это достояние состарилось, облезло и выглядело ужасно примитивно, в сравнении с великолепием современных салонов.

– Чаю хотите? – спросил хозяин, когда все прошли на кухню, – больше предложить нечего; не пью я уже пять лет; сердце, знаете ли.

– Нет, спасибо – мы не за этим, – Вадим присел на подоконник, – мы ищем родственников Чугайнова, умершего, примерно, в 1916 году или его дочь, Анастасию, родившуюся году, так, в 1900, и пропавшую в 1915–1916.

Семен Маркович почесал затылок.

– Как я говорил, мы родом с Урала – оттуда и фамилия такая металлургическая. Из Демидовских мы. У прадеда было четыре сына и ни одной дочери. Один умер в детстве, другой погиб на заводе, третий – в гражданскую. Это дед мой рассказывал. То есть, в шестнадцатом году никто из них не мог умереть, тем более, они были слишком молодыми, чтоб в девятисотом родить дочь – они сами тогда еще были детьми. А, вот, прадед… у него был старший брат, который сбежал с заводов, и с тех пор никто о нем ничего не знает. Вот, он мог и дочь сделать, и умереть в шестнадцатом, если дед был с 1861 (это я помню, потому что он всегда смеялся, мол, с его рождением отменили крепостное право), а тот на пару лет старше – вполне…

– И что о нем известно?

– Говорили, подался он к «беглым людям», которые на дороге разбойничали. Опять же, почему знаю – тот же дед рассказывал. Когда революция началась, и у всех стали корни искать – кто из каких сословий будет, так он, говорит, часто за счет этого выезжал, объявляя его бунтарем, который богатых грабил и за народ стоял. Помогало, знаете ли. А доподлинно неизвестно, куда он сгинул.

– Вообще-то, складно получается, – Вадим задумчиво поскреб щеку, – этот, говорят, тоже на дорогах баловался… И что, никто из родственников не интересовался его судьбой?

– А где интересоваться-то? Если дед ничего не знал, то остальные, и подавно. А если б и захотели узнать – революция все архивы уничтожила.

– Это да…

– Так, может, вы скажите, зачем вам все это?

– Понимаете… – Вадим решил рассказать «легенду».

– А у вас самого родственники есть? – перебил Слава.

– Сын в Мурманске. Офицер подводник. Сестра на Украине, с мужем. Дочь у них.

– Сколько лет дочери?.. – Вадим даже привстал.