Арысь-поле

Дойдя до прохода, они заглянули внутрь. Дом являл собой массивный сруб с мощной дверью и узкими окнами без занавесок; за ним виднелся домик поменьше, невидимой снаружи. Через его открытую дверь, в полумраке угадывалось шевеление большого животного, которое быстро рассекретило себя, выдав очередное «му-у…» Справа от дома, на поросшем травой бугорке, стоял странный серый камень. Скорее всего, он был старым, потому что грани стерлись, а поверхность покрылась широкими раковинами. Чувствовалось, что когда-то он являлся некоей скульптурой, однако сейчас уже трудно было понять, кого она изображала.

– Вот тебе, идол, – сказал Слава тихо, – и, вон, еще один.

Вадим повернул голову. С другой стороны дома, на таком же бугорке тоже стоял камень – поновее, и изображение на нем проступало более четкое. Судя по груди, это была безрукая женщина, только голову к ней почему-то приделали коровью, с тупыми короткими рогами и длинным высунутым языком. Существо получилось, вроде, смешным, но в массивной морде и выпученных глазах читалось упрямая мощь.

– О, блин!.. – Вадим почесал затылок, – ты у нас историк. Знаешь, кто это?

– А у них этих богов миллион, и в каждой деревне свои.

– Значит, сейчас спросим. Если, конечно, с нами захотят разговаривать, – сделав несколько осторожных шагов, он остановился уже внутри участка, – что твой английский парк – скульптуры, лужайки… фонтана, вот, не хватает…

Из «коровника» появился высокий босой старик с растрепанной седой бородой. Его смешные штаны, похожие на шаровары, едва доходили до щиколоток, а седые, всклокоченные волосы, делали похожим на героя народных сказок. Несмотря на худобу, он не казался хилым – наоборот, создавалось впечатление, что он весь свит из мышц.

– Точно, волхв… – прошептал Вадим.

Взгляд старика замер на гостях, но в нем не появилось, ни удивления, ни какого-либо другого чувства – он продолжал пребывать в своих мыслях, но, тем не менее, двинулся навстречу.

– Здравствуйте, – Вадим решил не дожидаться вопросов, на которые, по любому, придется отвечать, – привет вам от Анны Никифоровны из Дремайловки. Знаете такую?

Маска на лице волхва шевельнулась.

– Жива, старая ведьма, – произнес он совершенно беззлобно.

– А она что, ведьма? – вступил в разговор Слава.

– Она?.. Она просто глупая женщина, – голос волхва казался на удивление молодым. Вадим подумал, что если б услышал его по радио, то никогда б не догадался, что принадлежит тот древнему старцу, – и чего она хочет? – взгляд волхва оставался угрюмым, и Вадим подумал, что с Анной Никифоровной у него связаны не самые приятные воспоминания.

– Она ничего не хочет, – на всякий случай, заверил он, – она просто сказала, что мы можем поговорить с вами на одну интересующую нас тему.

– Идемте в горницу, – волхв направился к дому; за ним Слава, и последним зашел Вадим.

В первый момент создалось впечатление, что они попали в музей крестьянского быта – русская печь с круглым сводом и чугунок внутри; рядом стоял ухват; полати завешены пестрой тряпицей; дощатый стол (без скатерти); такие же лавки вдоль стены; на столе глиняная кринка; на стенах пучки трав. Все это было таким чистым и ухоженным, как в настоящем музее.

– Присаживайтесь, – волхв говорил на современном русском языке, что как-то не вязалось с экзотикой старины.

Гости сели, а хозяин, не обращая на них ни малейшего внимания, вышел в другую комнату и прикрыл за собой дверь.

– Как тебе? – Вадим повернулся к Славе.

– Нормально. Человек со своим укладом. Это лучше, чем милостыню просить.

Волхв вернулся, неся в руке блюдечко с молоком; поставив его посреди комнаты, он неожиданно засвистел, сложив губы трубочкой и прикрывая рот рукой, что придавало звуку особенный глуховатый тембр. Из угла появилось существо, напоминавшее, покрытую бородавками грязно-зеленую ящерицу с когтистыми короткими лапами. Подбежав к блюдцу, уродец ткнулся в него непропорционально большой головой, а глаза его продолжали изучать чужаков, и при этом медленно вращаясь.

– А это кто? – спросил Вадим.

– Это мой ужик, – волхв поднял голову, – нравится?

– Как-то не сильно похож он на ужа, – Слава с сомнением покачал головой.

– Я разве сказал «уж»?

– Ну, «ужик». Ни хрена себе зверь…

Волхв не ответил. Он опустился на колени, и так стоял, склонив голову, пока ужик не оторвал от пустого блюдца безобразную морду и не исчез в своем углу.

– Ужик, – волхв поднялся, – бог этого дома. Он будет охранять его, пока стоит дом, – и вышел, унося блюдце.

– Миленькие у него боги, – заметил Вадим.

– Мы что, приехали культурологией заниматься? У нас совершенно конкретный вопрос.

Когда волхв вернулся, Слава решил, не теряя времени на ерунду, сразу переходить к делу.

– Послушайте, – сказал он, – мы не отнимем много времени. Расскажите, что вам известно о Чугайноском хуторе и его хозяевах.

– Чугайновский хутор?.. – волхв сел, и впервые Слава почувствовал, что он смотрит конкретно на него, а не в пространство, – о Чугайновском хуторе я знаю все.

Ответ был настолько исчерпывающим, насколько и неопределенным.

– А о Насте Чугайновой вы что-нибудь знаете?