Арзюри. Книга 1. Ваади (СИ)

— То есть у нас с ними одинаковый геном? Одинаковый настолько, что машина признала в нас оохолов? — удивился я.

— Ну да, поэтому и никакие другие звери через хоган не перемещаются. Дескать, чтобы злодеев не пропустить. В общем, поэтому мы там все и решили, что надо нашим земным специалистам его доставить, пусть сами разбираются с этими загадками…

Одна из женщин, приехавшая на плоту вместе с Боцманом, рассказывала о том, как веселился оохол, когда очнулся:

— Представляешь, дня три в бреду все про опасность кричал, мы думали, что-то на Земле случилось, а потом очнулся, глазами похлопал, воды потребовал. Пьет и на нас смотрит. Потом как начал смеяться, даже воду расплескал. И рукой водит по простыне, словно пытается стряхнуть эти капли. Это мы только потом поняли, что у них ткани другие — не впитывают воду и не пачкаются… А тут смеется и показывает себе на лицо. Принял нас за уродов… вроде как у них носы вперед… или не носы, просто ноздри, как у лошади или мопса какого. А у нас торчат торчком на лице и ноздри вниз. Он до самой смерти так и не привык к нашим носам, все порывался у всех потрогать…

Потом про носы рассказывали и все остальные — похоже, у всего поселка Аэхо-Лоу успел пощупать носы, никак не мог поверить, что гены одни, а носы разные…

Я пытался спросить, как они не распознали, что у него носа нет, но она лишь поморщилась: как распознать, когда после тех водорослей лица у него почти не осталось? Носа и вправду не было, но, думали, это все привет от моря, а не аномалия…

Больше всего эти щупанья носов и запомнились. И его удивительный наряд, что не пачкается, не горит и не рвется. «Эх, чего это он не в своем балахоне купаться полез… глядишь, и яд бы его не взял, был бы целее», — вздохнул кто-то из моих респондентов.

Глава 8. Возвращение

Две недели спустя подготовка к нашему путешествию была завершена. К плоту были приделаны сразу три «руля», позволяющие маневрировать. Вот только рулевые уставали, похоже, больше, чем бурлаки, плот — не лодка, вывести и удерживать его чуть не на середине реки было не так просто. Или рули наши были какие-то неправильные.

Мы с Лиз решили отправиться «домой» — у меня близился срок путешествия через хоган: осталось полтора месяца, а у нее — два. Двое наших «пещерных людей» остались. Боцману хотелось снова отправиться «на море», а Полли загорелась строительством плотов и намеревалась поставить это дело на поток — им обоим до возвращения на Землю было еще почти два года.

Надо было прощаться. Алони ночью «нарвала» целый букет местных цветов, на место гибели Винни-Пуха отправились не только путешественники, но и почти все местные жители. Вода уже ушла. К одной из скал, как к памятнику, возложили букет, перевязанный разноцветными ленточками. Обошлись без речей — только песни, посвященные Винни. Я заплакал, охваченный чувством вины и раскаяния, а потом потерял сознание. Хорошо, что лежал на носилках и никто этого, кажется, не заметил.

Алони очень жалела, что не может поехать с нами — ее путешествие на Землю планировалось через шесть месяцев и она боялась, что не успеет вернуться. Но она вместе с Полли еще двумя десятками человек решили проводить нас до мертвого леса.

На плоту установили четыре большие палатки и удобные навесы между ними. Мы запасли два ведра убивающего и несколько больших банок усыпляющего зелья, а также взяли все нужные ингредиенты для их приготовления. Для Химика нам передали большой пакет с земными сушеными травами, в основном с укропом, но были там и другие приправы.

До мертвого леса мы добрались на удивление быстро — бурлаки, сменяя друг друга, двигались по берегу от заката до рассвета, да еще в одном месте удалось почти четыре часа тащить плот днем. Там, запасшись дополнительными шестами «на всякий случай», мы оставили плотостроителей и отправились дальше — мы с Лиз и еще восемь местных парней (у пятерых из них хоганы были уничтожены и теперь рядом с визитницей они испытывали дискомфорт).

Оохол, упакованный в большие пластиковые пакеты, обмотанные тряпками, плыл за нашим плотом. Каждое утро его поднимали из воды и смачивали тряпки отравой — вся операция выполнялась меньше чем за полминуты, после чего кокон с телом снова погружался в воду.

Чем выше мы поднимались, тем холоднее становилась вода, тем больше шансов сохранялось на то, что мы все же довезем его до хогана и земные ученые смогут получить тело инопланетянина.

— Смотрите, смотрите! Наши палатки! — разбудил меня как-то на рассвете истошный вопль Лиз.

Я испугался, решив, что случилось какая-то беда — один раз холли уже пробили палатку. Счастье, что в ней в тот момент никого не было. Но тут Лиз влетела ко мне и, захлебываясь от восторга, начала трясти меня за плечи:

— Ваади, представляешь! Наш лагерь! Мы дошли!

Удивительно, но на возвращение из экспедиции ушло всего сорок два дня! Несмотря на то, что нам пришлось подниматься вверх по реке!