Арзюри. Книга 1. Ваади

После освобождения визитницы мы подвели неутешительные итоги. В лагере осталось сто сорок три человека из двухсот пятнадцати. Из тех, что прибыли с побережья, осталось лишь семнадцать из сорока трех, да и нас, приплывших на плоту, теперь стало четверо.

У двадцати одного из оставшихся местных хоганы были разрушены землетрясением — они никогда не вернутся на Землю. А их прототипы больше не смогут отправить Зерна, по крайней мере, пока человек здесь жив.

— Теперь вот кто кого переживет. Если прототип умрет раньше, то я смогу отправить свои Зерна и, при благополучном раскладе, через три года все же отдохну от этой жизни на какой-нибудь пристойной планете. Но шансов на это маловато, — вздыхал Исаак. Ему было всего двадцать пять лет, и он с тоской смотрел на пожилых — своих товарищей по несчастью. У них-то шансов пережить прототипа были гораздо выше…

Из всех, кто потерял визитницы, только у одного был выживший двойник, так что его прототипу, может, и удастся омолодиться. Остальным землянам не повезло, пока живы оставшиеся здесь, им не пройти через хоган, не укрепить свое здоровье, не омолодить организм.

— А что, скорее всего, мы их и переживем, — рассуждали старики. — Пусть больше и не вернемся на Землю, ну так хоть здоровье поправим. Дожить бы…

Эти обсуждения происходили чуть ли не каждый вечер. Не знаю, действительно ли их так тревожили эти мысли, или они просто пытались поддержать меня.

У меня, по-видимому, был поврежден позвоночник. Вылечить его на Арзюри было невозможно. Я мог шевелить только руками и головой. Но не ногами. Надежда была лишь на хоган, но до него мне было не добраться — шансов, что за оставшиеся четыре месяца я поправлюсь настолько, чтобы отправиться в Пещеру, по уверениям здешних эскулапов, у меня не было. Хотя оставалась надежда, что это психосоматическая травма и со временем подвижность вернется. По крайней мере, Алони в это верила. Она окружала меня заботой и пыталась отвлечь от горестных мыслей и чувства вины — Ико я не смог спасти, а Винни-Пух пожертвовал своей жизнью ради моей… Пока вокруг были люди, я изо всех сил пытался не думать об этом, но, засыпая, вновь и вновь погружался в глухую тоску. Зачем я выжил?

Мы как-то разговорились с одним из старожилов — он уже четыре раза возвращался на Землю, а один раз сюда на три года прибывал его прототип. «Сеанс омоложения» — так называл это Дженго, удивительно позитивный чернокожий старик, весной отпраздновавший свое столетие.

— Я отдохнул от этой фиолетовой планеты, а он закалился. Представляешь, в первый раз как я вернулся, он сюда отказался перемещаться, решил ко второму двойнику метнуться, там все же получше условия. Потом я еще дважды на побывку прибывал, а они оба, и прототип, и двойник, сюда отказывались перебираться, не давали мне передохнуть. Когда двойник погиб, моему прототипу пришлось посетить наше ущелье, очень кстати для меня он там покалечился маленько, нужно было подправить здоровье. Народ говорит, он так и не привык к нашей чертовой природе. Удивительно, что еще жив остался. Ну вот, теперь он вернулся, а я еще поживу тут два-три цикла. Потом ему придется снова со мной меняться, если захочет выжить, — похохатывал Дженго.

Он рассказал мне, что в земных больницах лечат хоганами неизлечимых пациентов — отправляют двойников к далеким звездам. Через три года, возвратившийся меняется местами с прототипом — вот оба и живы, и здоровы.

И тут до меня дошло! Вот почему я не мог вспомнить, как отправлял свои Зерна! За меня это сделали другие! Тогда понятно, почему в моем хогане оказался чужой рюкзак. Наверное, Котя меня и провожал в хоган, упаковал вещи в него. С умом ведь упаковал, я даже не подумал, что это не моя укладка. Ну да, сколько мы с ним «соли съели», рюкзаки друг друга знаем как свои…

Это значило, что мне обязательно нужно вернуться на Землю! Я разглядывал два кружка у себя на руке. Оба серые, очень гладкие и ровные, один поменьше — это мой, второй чуть крупнее — моего незадачливого прототипа. Лежит там где-то, поджидает меня, бедняга, надеется, что скоро станет здоров как птица… А я тут разваливаюсь. И не приду ему на выручку. Никак. Прости, Вадик, не добраться мне до хогана, слишком мало осталось времени… Подожди еще три года? Я к тому времени найду способ вернуться!

Пока же я остался в поселке, трое моих товарищей по путешествию в сопровождении троих местных отправились на плоту вниз по течению — Боцман очень хотел увидеть море, а остальным было интересно посмотреть на «нижнюю визитницу» у моря. С ними отправились еще двое переселенцев, которым нужно было вернуться, чтобы воспользоваться своими хоганами.

Мы же занялись укрощением природы.

Да, с нами не было Химика, но я помнил рецепт двух его зелий — замораживающего и убивающего растительность. Самое печальное, что был в этих рецептах один компонент, который достать здесь было невозможно — земная сушеная зелень. Эксперименты Химика показали, что добавление укропа позволяет создать убивающее зелье, а кинзы — замораживающее.