Асьенда

Не стой под солнцем, иначе у тебя никогда не будет мужа, ехидно прошептала мне как-то тетя Фернанда, больно ущипнув за руку. Несмотря на то что она никогда не встречалась с моим отцом, а мать не рассказывала о его происхождении, тетю Фернанду это не заботило: цвета моих волос и лица ей было достаточно, чтобы признать меня нежеланной. Чтобы не позволить стоять рядом с ее молочно-бледными дочерями на балу, где я встретила Родольфо.

Поведение Фернанды свидетельствовало лишь о том, что это мне уготовано выйти замуж за «золотого» мужа, а не ее дочерям. Судьба не была ко мне благосклонна, но иногда ее мелочность играла мне на руку.

Женщина остановилась прямо напротив меня. Ее бледные глаза в точности отражали глаза Родольфо, волосы были того же цвета, позолоченные солнцем и разметавшиеся от ветра. Она быстро окинула меня откровенным взглядом – от начищенных черных туфель, на которые быстро оседала пыль, до перчаток и шляпы.

– Ты рано, – заявила она. – Полагаю, это моя новоиспеченная сестра?

Я приоткрыла рот от удивления. Кто? Родольфо лишь однажды упомянул сестру, и то вскользь. Ее звали Хуана, и она была на несколько лет моложе самого Родольфо. Ему минуло двадцать восемь, и я предположила, что в таком возрасте Хуана, должно быть, уже замужем. Родольфо никогда не говорил о ней и Сан-Исидро вместе.

– Кажется, вы расстроились, – сказала Хуана, после того как Родольфо представил меня. Ее повеселевший тон показался мне наигранным. – Разве Родольфо не предупредил вас обо мне? – Губы у нее были сухие и тонкие – настолько тонкие, что привлекательными их было сложно назвать. Они полностью исчезали, когда Хуана говорила; а зубы цвета слоновой кости, яркие и ровные, напоминали клавиши пианино.

– Не переживайте, я обычно сама по себе. Не буду даже путаться под ногами. Я живу вон там. – Она выпятила острый подбородок, указав на низкие здания между домом и капеллой.

Хуана живет не в доме семьи?

– Почему? – выпалила я.

Лицо Хуаны изменилось, вернувшись к прежнему выражению.

– В это время года в доме ужасные сквозняки, – произнесла она негромко. – Не правда ли, Родольфо?

Родольфо, слегка напряженный на вид, все же согласился с сестрой и улыбнулся ей в ответ.

Он ее стыдится, осознала я с удивлением. Но почему? Конечно, Хуана выглядела необычно, но была в ней некая непосредственность, которая напоминала мне папу и строгость его манер. Как будто они оба обладали ненавязчивой, естественной властью – такой, которая заслуживает уважения слуг.

Я даже будто почувствовала, как воздух смещается к Хуане, к ее неоспоримой важности. И тогда мне стало ясно. Не Родольфо хозяин этого дома. А Хуана.

В груди заворочался страх; в ответ я сменила позу, расправив плечи, как это делал отец. Мне нечего было бояться. Асьенда принадлежала мне. Я вышла замуж за ее хозяина, а Хуана сама предпочла жить среди слуг. Мне стоило бы радоваться, что Родольфо так стыдится сестры, что едва говорит о ней. Она мне не угроза. Пусть остается в этом дворе, в покоях слуг. Домом буду управлять я. Это мои владения.

Подобные мысли утихомирили тревожное чувство в груди. Мы еще недолго поговорили с Хуаной и, оставив слуг работать, прошли через арочный проем на главный двор.

Родольфо дважды спрашивал, не желаю ли я остаться в столице, в старой квартире его семьи, отделанной в стиле барокко, но я отказалась. Мне нужен был дом. Я хотела забрать маму от тети Фернанды, привезти ее сюда и показать асьенду. Я хотела доказать, что замужество с Родольфо было правильным решением. Что мой выбор откроет перед нами дверь в новый мир.

Но сейчас, когда я увидела наконец дом, его покосую щербатую крышу, темные окна и белые оштукатуренные стены, состаренные непогодой, меня охватило дикое чувство.

Убирайся.

Я оцепенела. Захотелось броситься со двора, будто меня чем-то обожгло. Но я не позволила себе дрогнуть. Лишь крепче сжала руку Родольфо и прогнала это чувство. Глупости. Меня смутила встреча с Хуаной, только и всего, но это ведь не причина для побега. Не сейчас, когда я одержала такую победу. Не сейчас, когда мне некуда бежать.

Воздух был спертым и неподвижным, и только звук наших шагов прорезал тишину. Мы подошли к невысоким широким ступеням, ведущим ко входной двери. Я сделала один шаг и замерла, с губ слетел вздох.

На третьей ступеньке лежала мертвая крыса с неестественно выгнутой шеей и жестким языком, торчащим из-за желтых зубов. Может, она упала с крыши? Хотя расколотый череп скорее свидетельствовал о том, что кто-то со всей силы швырнул ее об пол. Поблескивающие мозги разлетелись по каменной ступеньке розовыми брызгами, и на гниль уже слетелись черные мухи.

Потрясенный Родольфо закричал и потянул меня со ступеней. За нашими спинами раздался беспечный смех Хуаны – она шла прямо позади нас и в мгновение приблизилась ко мне.

– Ах, коты слегка увлеклись, – сказала она весело, будто оправдываясь за проделки непослушного племянника. – Вы же не имеете ничего против котов?

3