Асфодель

– Не хочу говорить, – парень опасался, что сотрапезники, особенно полузнакомый Иван, тоже могут примкнуть к «чертям». – Но Наталка ни в чём не виновата!

– Наталка она была, значит? – Егор Демидович тяжело вздохнул, похоже, поняв что-то для себя, но вслух он ничего не сказал. – Жива хоть, не знаешь?

– Откуда? Я же не то что наше село – всю область десятой дорогой всегда обходил с тех пор. На Украине несколько лет прятался, только два года назад рискнул в Россию вернуться. С Алкой вот сошёлся, так опять сам всё испортил! Выпил с тоски и нечаянно «Наталкой» её назвал.

– Да-а… – протянул Иван, доставая вторую бутылку. – Вот такого женщины точно не прощают.

– Алка, наверное, простит, – Матвей, немного отмякнув, даже начал улыбаться. – Сказала только, чтобы пожил у Демидыча до января, прикинь? Не во мне, значит, дело! Сдаётся мне, у неё сильно болит что-то – дёрганая какая-то стала и ходить начала вся закутанная.

– Знаешь, а давай – за вас с Алкой! – предложил Егор Демидович. – Жопой чую – сойдётесь ещё.

«Сойдутся», – маг Воздуха тоже мысленно кивнул. – «И надо бы поближе познакомиться с этой Аллой – такое впечатление, что и они с Матвеем в нашем деле появились не случайно».

* * *

– Проходите уж, раз пришли, – нелюбезно бросила Евгения Васильевна. – Дожили – с родной матерью и то через адвоката!

– В данном случае это наилучшее решение, – заверил Пекарчик. – С самим Дмитрием разговор у вас получился бы излишне эмоциональным.

– Да уж, я бы ему задала! – вспылила женщина. – Две недели уже дома не появляется – ну куда это годится? В школу-то ходит хоть? Он мне говорил, что ходит, но я ему не верю.

– В школу ходит, и вообще учится очень старательно, – успокоил её адвокат. – И на работу устроился.

– Как на работу?! Он же не хотел работать!

– Не «вообще не хотел работать», а «его не устраивали условия работы на ферме у ваших родителей», – Пекарчик достал из папки несколько листов. – Ознакомьтесь, пожалуйста, это копия трудового договора.

– Ну и зачем вы мне это показываете? – Евгения Васильевна всё же пробежала глазами договор. – Всё равно я его забираю из экстерната! Отец сказал, чтобы Дима в школу у него в селе переводился.

– А вы-то сами как считаете? Может быть, пусть лучше доучится в Москве? Ему же только полгода осталось.

– Я, если честно, тоже думаю, что лучше здесь доучиться, но не могу же я отца ослушаться! И потом, кто платить будет за второе полугодие?

– Вот сам Дмитрий и будет, но для этого ему нужно ваше согласие на эмансипацию, – адвокат протянул ещё один лист. – Примерно в такой форме.

– Эмансипация – это как? – женщина слегка «зависла» на непонятном термине.

– Это означает просто-напросто то, что человек полностью распоряжается собой и своим имуществом, как будто ему уже восемнадцать. И родители тоже не обязаны его содержать, – быстро добавил Пекарчик. – То есть Дмитрию можно будет заключать договоры от собственного имени – вы за него ответственности уже не несёте.

– Ох, не получится так! – поморщилась Евгения Васильевна. – У нас всем мои родители распоряжаются, они не позволят Диме просто так уйти. Мне и то не позволяют, представляете? А уж братьям такое и в голову не придёт – отца не послушаться!

– Ну, ваши братья, во-первых, исходно выросли в патриархальной семье, так что ничего удивительного. А во-вторых, «не послушаться», то есть выйти из клана, они, конечно, могут, но соображают, что тогда придётся всё начинать с нуля – хозяйство-то небось на родителей записано, так ведь? Но Дмитрий же только начинает жить и в хозяйство почти не вкладывался ещё, так что ничего не теряет.

– Да не позволит ему отец, ну как вы не понимаете? Ну подпишу я эту эмансипацию, и что? Только мне самой влетит почём зря. Мало ли, что совершеннолетний – всё равно слушаться должен!

– Простите, а какие у Василия Прокофьевича есть возможности «не позволить»? – развёл руками адвокат. – Опекуном Дмитрия он не является, никакой власти над ним по закону не имеет, и Дмитрию от него ничего не надо. Или вы хотите сказать, что у простого фермера есть какая-то неофициальная власть? Допускаю, что на районном уровне у него может быть «всё схвачено», но не в Москве же!

– Вы не знаете моих родителей, – продолжала бубнить женщина. – Они не отступятся – сами за Димой приедут, если я не привезу. Скажете, не будут фермеры тратить на это ни время, ни деньги? Будут, тут не в деньгах дело…

«…А в подчинении главе клана», – закончил про себя Пекарчик. – «Если всевластный дед спустит младшему неповиновение, то и остальные дети-внуки начнут своевольничать. Так оно и есть, да только Василий Прокофьевич исходно сделал большую ошибку, посчитав членом клана фактически постороннего человека… Стоп, а как же отец Дмитрия? Не может быть, чтобы такой властный дед – да не попытался зятя подчинить!»

– Но ведь вашего мужа они не трогали? – спросил он.