Асфоделия. Суженая смерти (СИ)

В низких чёрных тучах что-то громыхнуло, бухнуло, и на наши головы обрушился дождь. Причём не такой, как тогда после первого нашего занятия под дубом, а настоящий тропический ливень. Эветьен увлёк меня под козырёк ближайшего питейного заведения, но и полминуты хватило, чтобы основательно вымокнуть даже в более плотной, нежели обычно, одежде.

– Эк зарядил-то! – радостно воскликнул Стефанио, заскочив к нам под козырёк.

Народ прыснул с улицы, словно застигнутые на кухне тараканы, заметался в поисках укрытия. Кто-то спешно натянул на голову капюшон, буде таковой, кто-то – куртку, кто-то, как мы, без лишних колебаний юркнул под первую попавшуюся крышу. Под козырьком сразу стало тесно, не все торопились воспользоваться подвернувшейся оказией и переждать дождь в тёплом нутре таверны. Жрицы любви в окнах борделя на другой стороне улицы озадаченно разглядывали погодное явление через стёкла, фигуры их, облачённые в яркие корсеты, прозрачные накидки и короткие платья, начали расплываться за серой водяной пеленой. Шум струй, бьющих по брусчатке, карнизам и крышам, поглотил быстрые, суетливые шаги спешащих прохожих и звуки музыки, доносящиеся из расположенной дальше по улице местной разновидности кабаре. Стало ощутимо прохладнее, по брусчатке побежали потоки воды.

– Сезон, – добавил Стефанио со знанием дела.

Отчего-то захотелось его стукнуть.

Странные посетители весёлого квартала не обращали внимания ни когда двое мужчин шли в обнимку, ни когда целовались публично, однако собирались устроить нешуточную борьбу за обладание сухим пяточком под узким козырьком. Нас толкали, пихали, поглядывали недоброжелательно и хотя Эветьен обнял меня и старался стоять так, чтобы никто меня не касался, ощущения всё равно не из приятных, возвращающие к воспоминаниям о давке в метро в час пик. Я не возражала, сама норовя прижаться к нему потеснее в надежде на тепло и минимальный контакт с посторонними. Стефанио топтался рядом, не столько под призрачной крышей, сколько фактически под дождём, но, кажется, не придавал неудобствам значения.

– Даже если дождь сейчас закончится, улететь сразу не получится, – заметил Эветьен. – Придётся ждать, пока лодка высохнет.

Судя по тому, как спутники мои переглянулись, будь они только вдвоём, без прицепа в виде девицы, то без проблем нашли бы, где скоротать время. Но имея на руках барышню, начинающую мелко дрожать и стучать зубами, по публичным домам и прочим интересным заведениям не больно-то походишь.

– Поедем ко мне домой, – решил Эветьен.

Стефанио кивнул.

– Это далеко? – полюбопытствовала я.

– Франский квартал. На этом берегу.

И то хлеб.

На отлов попутки, то бишь наёмного экипажа, времени ушло больше, чем ожидалось. Минут несколько мы бегали от одного зыбкого укрытия к другому и успели вымокнуть окончательно, прежде чем Стефанио остановил свободный транспорт. Ещё пару минут съели препирательства с возницей, не желавшим сначала сажать трёх «мокрых куриц», потом ехать в такую даль, как Франский квартал. Делу помогли только лишние монеты, добавленные к основному тарифу, и я заподозрила, что за поездку мы сильно переплатили.

Салон чрезмерным комфортом не отличался: деревянные сиденья, узкая полоса свободного пространства между ними и прискорбное отсутствие стёкол на окнах. При движении экипаж трясся и раскачивался, словно утлый челн на волнах, в салоне нещадно сквозило, и внутрь постоянно залетали капли дождя. Ко всему прочему за въезд во Франский квартал в позднее время пришлось заплатить – как выяснилось, в некоторые части города после полуночи не пускали абы кого и уж тем более в те, где жили люди добропорядочные и состоятельные. В общем, к моменту, когда экипаж остановился перед домом Эветьена, у меня не только зуб на зуб не попадал от отяжелевшей, пропитавшейся влагой одежды, но и слегка укачало.

Вопреки ожиданиям, дом Шевери-старшего оказался не дворцом в миниатюре из тех, что я видела с другого берега Инис, и даже не роскошным особняком за фигурной оградой, окружённым садом. По обеим сторонам длинной улицы поднимались двухэтажные здания плотным рядом, со светлыми стенами и высоким крыльцом под узким козырьком, без палисадников и оград, и каждый дом в отдельности не производил впечатления слишком уж большого. Конечно, Эветьен предупреждал, что его городской дом маленький, однако я полагала, что представления не бедствующего фрайна о малом размере собственного жилища существенно отличаются от моих.

К тому же дом пустовал.