Асфоделия. Суженая смерти (СИ)

По галерее, ведущей к храму, шла я, признаться, с опаской. Едва не убивший нас с Жизель блок убрали, мусор и крошево смели и ныне только змеящиеся по полу трещины да зловещая чёрная дыра в своде напоминали о недавнем происшествии. В зале Тисон проводил меня до первой скамьи на левой половине, где я и уселась под недоумёнными взглядами дам из свиты Мадалин, занимавшими первую скамью на правой. Впрочем, сама императорская фаворитка удостоила меня лишь быстрой снисходительной усмешкой, говорившей красноречиво, что она не воспринимает всерьёз эти танцы с бубном вокруг всего-навсего островитяночки и уж точно не видит в молоденькой девчонке великую угонщицу её царственного благоверного.

На сей раз сидеть пришлось не с краю, но между Стефанио и Эветьеном – вероятно, на случай, если мне опять взбредёт в голову начать вертеться, будто заскучавшему ребёнку. Император внимал жрецу сосредоточенно, почти благоговейно, Эветьен то ли лицо держал хуже, то ли не считал нужным взирать на происходящее с максимально одухотворённым видом, и потому на челе его нет-нет да появлялось отстранённое выражение человека, витающего в собственных мыслях. Тисон, как и накануне, занял место за мной, но оборачиваться к нему я не рискнула.

После благодарения повели на завтрак.

Общественный, да.

Хорошо хоть, не такой людный и с куда меньшим количеством блюд.

Затем все желающие могли вернуться в покои, отдохнуть, освежиться или заняться своими делами, а у кого других развлечений не было, те отправились на прогулку. Дев жребия, по умолчанию не обременённых иными заботами, никто, ясен пень, даже не спрашивал, хотят ли они куда-то идти или им и без выгулов есть за чем время скоротать.

Возможность хотя бы ненадолго покинуть дворец меня обрадовала. Что я, по сути, увидела за эти дни в новом мире? Ничего, кроме стен, каменных ли, полотняных ли, замковых, монастырских и палаточных.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Подобно надежде, радость быстро скончалась в страшных муках.

Громада столичного императорского дворца располагалась на берегу реки Инис, разделявшей город на две неровные половинки. Высокие каменные стены под стать крепостным укрывали дворец в своём кольце на случай осады и иных неприятностей, но свободного пространства внутри оказалось до неприличия мало. Как пояснила Кили, на территории дворца есть несколько дворов разных размеров – хозяйственные, конные, использующиеся в качестве взлётно-посадочной площадки и озеленённые, откуда можно спуститься на набережную. Собственно набережная тоже делилась на две зоны – причалы для водных кораблей и полоса для прогулок, состоявшая из пары-тройки не самых длинных аллей и площадок для игр. На другом берегу возвышались среди зелени садов дворцы поменьше и попроще, если можно так выразиться в отношении частных домов знати, а прочая часть города, кварталы университетские, торговые, законные, рабочие и бедные теснились ниже по течению реки. Там же на острове находилась столичная обитель ордена Заката, место, как пылко заверила горничная, страшное, чёрное-пречёрное с вкраплением пылающего багрянца, словно одеяния закатников.

Орден Рассвета предпочитал недвижимость за городом, где воздух чище и нет императора под боком. За рассветниками числился главный храм где-то на юге и около дюжины подразделений поменьше, рассыпанных по всей Империи. Впрочем, Закат не отставал и норовил открыть пусть и маленькое, но всё же отделение в каждом мало-мальски крупном городе. Рыцари и маги не враждовали, по крайней мере, явно, но друг друга недолюбливали и периодически грызлись из-за места подле трона, влияния на умы народа и несения просветления в массы.

Рыцари, как положено воинствующему ордену, стояли на страже веры и богов и за компанию по необходимости обеспечивали силовую поддержку императору.

Маги радовали такими чудесами волшебного прогресса как огнёвки и воздушные суда и намекали, что за магией будущее.

Император, будучи человеком разумным, держал при себе представителей обоих коалиций и следил, дабы полезная для развития конкуренция не перешла в ярое кровопролитное соперничество.

О последнем нюансе Кили поведала с гордостью, словно о достижении не кого-то далёкого и недоступного, но близкого и родного. В целом, со слов служанки портрет Стефанио складывался вполне положительный, во всяком случае, для человека его статуса, и почти идеальную картину портила только гибель трёх жён. А что, храм посещал регулярно, не курил, пил умеренно, матом не ругался, бездумных законов не продвигал, о народном благе не забывал, на рожон не лез и все вопросы старался прежде разрешить мирным путём.

Похвальное качество.

И ещё Его императорское величество хорош собой, разве фрайнэ не убедилась в том лично?

Убедилась. Ничего так мужик, симпатичный. Но решать не мне, даже если бы я влюбилась в него с первого взгляда, то один леший мои чувства ни на что не повлияли бы.