Асгард Возрождённый

– Блажен, кто верует, – с сарказмом сказал Скьёльд, криво усмехаясь. – Не обманывай себя, великий бог. Пусть твои собственные благородство и справедливость не затуманят твой взор. Повторяю вновь и вновь: бог Хедин помешан на равновесии, на сохранении всего, как оно и есть. Хотя в своё время он пришёл к власти, сокрушив тогдашних хозяев Упорядоченного и пролив вместе с Ракотом целое море крови. Это если даже не вспоминать о Неназываемом.

– Я услышал тебя, маг. Будь уверен, твои слова, равно как и труды, не пропадут даром. Что ж, раз уж ты так настаиваешь, то, быть может, окажешь мне ещё одну, последнюю услугу?

– Счастлив буду оказать великому Одину столько услуг, сколько потребуется для торжества его дела!

– Не перебарщивай с лестью и обещаниями, – усмехнулся Старый Хрофт. – Нет, Скьёльд, не надо предлагать мне чуть не закупное рабство. Мне лишь надо будет, чтобы с равнин Иды в момент, о котором ты толкуешь – который, конечно, никогда не наступит, – открылся бы портал в одно из тех тайных мест, что ты упоминал. И, разумеется, чтобы этот портал невозможно было отследить.

– Трудная задача, – покачал головой маг. – Добиться, чтобы даже боги не смогли бы пройти по следу портала…

– Задача, достойная такого, как ты, – невозмутимо заметил Один. – Нам, Древним Богам, эта ваша новая магия недоступна. Потому я и спрашиваю тебя, чародей, не замыслил ли ты сам править Упорядоченным?

– Нет, нет! – в ужасе возопил Скьёльд. – Ни в коем случае, великий бог!

– Правдоподобно, – сухо уронил Отец Дружин. – Но я не о том. Мне не нужно всевластие, человек. Древние Боги тем и отличались, что каждый занимался своим делом. Своим делом и своим миром. Никто не владычествовал над всем Сущим. Нам этого не требовалось. Мне нужен мой мир – обратно. Чтобы всё шло, как до Боргильдовой Битвы. Что? Ты разочарован, я вижу?

– Великий древний проницателен, – потупился Скьёльд. – Прости мне, обычному смертному, достигшему всего лишь собственными силами да упорством, – прости мне ещё одну дерзость. Но ты, великий Один, ты, чьё имя Справедливость, почему ты обрекаешь себя на участь изгнанника? Почему считаешь, что в возрождённом Асгарде можно лишь пировать? Разве не достоин ты трона владыки Упорядоченного?

– Если я не стал им с самого начала – нет, не достоин, – отрезал Отец Богов. – Я тот, кто я есть. Такие уж мы, Древние Боги. Мы не шибко-то любим меняться.

– Хедин заставит, – мрачно посулил Скьёльд.

– Увидим, – пожал плечами Один. – Делай своё дело, маг.

Молчавшие всё это время Фенрир и Ястир снова переглянулись.

* * *

В трактире под вывеской с обнявшимися орком и гномом было тихо, темно, тепло и уютно. Здесь не царила гнетущая тишина, напротив – чуть поскрипывали половицы, скреблись где-то мыши, пару раз мимо постели Райны прошла на мягких лапках полосатая кошка. Валькирия вгляделась, смутно ожидая ещё какого-нибудь «аспекта» или какую иную великую силу, – но нет, кошка казалась самой обыкновенной.

Живой, если, конечно, тут вообще могли оказаться живые кошки.

Раздавались и шаги хозяина. На краткое время кто-то зашёл в общую залу трактира – но не засиделся, шаги нескольких пар ног быстро стихли где-то за стенами. Сама же Райна лежала без сна, крепко вцепившись в эфес альвийского меча, хотя и понимала – безопаснее места не найдёшь во всём Упорядоченном. Ну, кроме разве что хором Духа Познания, буде таковые вообще существуют.

Мысли её плыли, несмотря на судорожно сжатую рукоять клинка, спокойно и невозбранно. Она не только валькирия, но также, пусть и немного, Водительница Мёртвых. Она это уже доказала; и сейчас именно как Воительница Райна тщилась обозреть все пределы владений Соборного Духа, понять, чем же это отличается от пресловутых залов Хель, столь ненавистных хозяину трактира.

Почему там души якобы рано или поздно «истаивают», а тут – нет?

В чём разница?

И как ей отыскать маму?

И что ей сказать, когда отыщет?

Или мама ничего не услышит и не поймёт? Не узнает её, маленькую Рани, как звала дочку Сигрун, пока Один не явился за ней, чтобы окончательно унести в Валгаллу и сделать там из неё Деву Битвы?

Валькирия лежала с открытыми глазами, мысленно воспаряя над трактиром, мельком замечая очередную компанию с мечами и копьями, подвалившую ко входу, видя расстилающиеся вокруг небольшие, но глубокие озёра над бьющими со дна ключами, болотца, перевитые жилами ручейков, плавные волны холмов, накатывающие, словно прибой, на далёкий-предалёкий горный кряж, – и совсем терялась.

Что это, видения? То, что должны видеть приходящие к Трактирщику гости? Чтобы им было привычнее? И чтобы, уходя дальше в царство Демогоргона, мёртвые так и оставались бы «почти сами собой», с оружием, одеждой? Когда они обращаются в серые тени, так напоминавшие привычное валькирии – души на Чёрном Тракте в Нифльхель? Это ж, наверное, страшно – как умирать ещё раз, поёжилась Райна. Или они ничего не чувствуют? Не замечают последнего преображения?

И что случается с ними дальше?

Какой-такой работой заняты они здесь?

И как далеко тянется этот милый пейзаж?