Ашерон (ЛП)

Он взял журнал и осторожно открыл его прежде, чем положил его себе на бедро.

— Какой вид древнегреческого языка ты знаешь?

— Невероятно плавный.

Когда он снова обратился к ней, она поняла, что это был греческий, но не имела ни малейшего понятия, о чем он говорил. Язык был прекрасно непонятным. Тори нахмурилась.

— Это тоже диалект, что и в дневнике?

— Нет… — сказал Эш по-английски, а потом снова перешел на греческий. — Ты понимаешь, о чем я говорю тебе сейчас?

— Этот я понимаю.

— Хорошо, — сказал он по-английски. — У тебя хорошо идет язык Железного века. Это очень поможет.

Тори скрестила руки, пытаясь понять, к какому временному периоду можно отнести журнал.

— Так дневник из Бронзового столетия.

Он провел большим пальцем над бровью.

— А что тебе говорят твои сроки?

Ее щеки зарделись, когда ей с усилием пришлось признать тот факт, что в Нэшвилле он исправил ее правильно. Тролль.

— Это было совсем неубедительно.

— Держу пари, — промямлил он, а потом уже громче сказал. — Приготовься, дневник из Каменного века. Относящийся к эпохе Мезолита, если уж быть совсем точным.

Тори засуетилась с недоверием. Не могло быть такого, чтобы он был настолько стар. Ни малейшей возможности.

— Ты разыгрываешь меня.

Ашерон медленно покачал головой. Тори уставилась на него во все глаза.

— Нет. Ты ошибаешься, полностью и беспросветно. Это просто невозможно. Ты хоть понимаешь, о чем ты сейчас говоришь?

— Я полностью все осознаю.

Но она все еще отказывалась ему верить.

— У них не было тогда книг. Они не были цивилизованными. У них не было письма, да что там, у них даже еще не было домов. Они все жили в пещерах. У них едва только появился огонь.

Ашерон оставался полностью безучастным во время ее тирады.

— И откуда ты это знаешь? Может ты жила в это время?

— Ну, нет, но археологические записи говорят нам, что письмо появилось гораздо позже.

— А чем, по-твоему, является эта последняя находка?

Он протянул книгу.

— Поздравляю, доктор Кафиери, ты только что расширила рамки.

Ошеломленная, Тори могла лишь пялиться на книгу в его руках.

— Она очень в хорошем состоянии, чтобы быть такой старой.

Ашерон безучастно пожал плечами.

— Она именно то, что из себя и представляет.

— Да, но если дневник настолько стар, откуда ты тогда знаешь язык, когда нам ничего не попадалось из этого периода в письменной форме раньше?

— Я же тебе говорил. Это в основном один и тот же язык, с которым меня воспитывали. Я жил в замкнутой общине, где наш греческий значительно отличался от того, которому обучали тебя, — он указал головой на книгу. — Это и есть мой язык.

Тори покачала головой, пытаясь в полной мере осознать всю важность своего открытия. Того, что он говорил ей. Это было таким гигантским. Даже гораздо больше, чем она когда-нибудь рассчитывала обнаружить.

— Ты хоть понимаешь важность обнаружения такого старого дневника?

— Даже больше, чем ты думаешь.

— Никто не поверит в это. Никто.

Они высмеют и выставят ее вон из профессии, если Тори хотя бы попытается представить это. Эш сделал еще один глоток пива.

— Ты, скорее всего, прав насчет него.

Потому что он, черт побери, собирался все довести до конца. Ее глаза сияли, а дневник она держала перед собой, как бесценного младенца.

— Я держу нечто, что кто-то бережно хранил одиннадцать тысяч лет назад. Одиннадцать тысяч лет назад, — повторила она. — Бог мой, да ты понимаешь, насколько он стар?

Даже лучше, чем она могла себе представить.

— Эта книга может рассказать мне обо всем. Что они ели, как они жили… — слезы навернулись у нее на глаза. — С ней мы откроем мир, о котором ни одна живая душа и понятия-то не имела. Я не могу поверить в это открытие. Не удивительно, что никто не знал этого языка, а оборудование не могло определить правильно эпоху. Все сходиться, но никто не поверит в это, поэтому мы продолжим свои тесты снова и снова. Боже мой, — выдохнула она. — Одиннадцать тысяч лет. Только представь, каким прекрасным должно быть был мир.

Только не с его точки зрения. Лично он, очень бы хотел стереть из своей памяти большинство этих лет.

— Ты заляпала журнал своими маслянистыми руками. Ты наверное не хочешь установить его реальную дату происхождения?

Тори немедленно опустила дневник.

— Спасибо. А то меня иногда уносит.

Она села к нему на пол, положила руки ему на кресло и поймала его взгляд.

— Что еще ты можешь рассказать мне о нем?

И снова, даже больше, чем она сможет поверить. Ашерон мог рассказать о каждой упомянутой личности, и даже представить двоих из них, кто все еще был жив и дышал. Это было самой страшной частью всего этого. Содержание дневника было абсолютно безвредным. Оно лишь показывало, насколько Рисса была покровительствуемой и наивной, когда была еще девочкой. Насколько бесценной она была.

— А что еще ты хочешь узнать?

Прежде чем она успела ответить, как у нее зазвонил телефон песней Оззи Осборна "Вою на луну".

— Подожди секундочку. Это Дэвид.