Ашит

 Звуки ходьбы приближались вместе с хрипом и матом. Петрович смог различить из словесного поноса пару вразумительных фраз. Судя по ним, кто-то надругался над старым охотником из племени винетту, в извращенной форме. Нет, вроде сперва в извращенной, а потом в сексуальной и в добавок надругались. Или наоборот, но уже не важно, старый уже подгребал. Бригадир развернулся, и с маской непроницаемости уставился на Оцеолу. Выйдя из камышей, Дядя Ваня увидел Петровича. Они с минуту стояли, изучающе вглядываясь в друг друга. Старческая рука резко метнулась вверх к небу и стала медленно опускаться до уровня головы бригадира. При этом театральном жесте, Дядя Ваня напоминал разъяренного Оттело. Губы его дрожали, ноздри походили на лошадиные, глаза были как у гламурной сучки, когда у последней отнимали каку. Рука продолжала висеть в воздухе, уставившись прямиком в лоб Петровича. Дядя Ваня сопел. Бригадиру подобный театр начинал нравиться. По крайней мере, что-то новенькое. К тому же, после Чеховской паузы наметилось движение – палец Дяди Вани выстрелил из сжатого кулака и уставился прямиком в бригадирский лоб.

- Ты Пидар?!

Петрович медленно охреневал.

- Нет! – не сбрасывая с лица маску воинственности, отвечал бригадир

- Пидар спрашиваю?! – слюни брызгами отделились от брюзжавого рта

- Иван ты пьян?!

- Етить, не зли меня! Пидар спрашиваю?! – из-за спины показалась левая рука сжимавшая пустую бутылку

- Ты старый совсем съехал – в пол голоса пробормотал Петрович

- ВО-О-ОТ! – потрясывая рукой возле бригадирского лба заорал Дядя Ваня – А твой зять ПИДАР! – сказав, суперстарый застыл на месте, сложив руки крест на крест, на груди. И стоял словно вкопанный, всем видом своим показывая, что выполнил вселенскую миссию и теперь он выше всего земного.

Петрович обошел памятник бойцам освободителям. За спиной он на секунду остановился и кинул мимолетный взгляд на старческий зад. Элементов надругательств не было. Дядя Ваня как дядя Ваня. Те же мощи, тот же оголенный торс, штаны, болотников правда не было, босые ноги перебирали пальцами. Петрович не врубался в происходящее, но уже хотел развязки события

- Пить будешь? – протянул к носу памятника фляжку

Памятник не подавал признаков жизни, но старческий кадык сглотнул.

- Может чайку?

Тот не реагировал.

- Сладкого, с сахаром?

Статуя вождя всех народов была неприступной. Петрович задумался, чуть наклонился и вкрадчиво произнес

- Определил по пуку?

Древнее изваяние как будто этого и ждало. Выйдя из оцепенения старый запрыгал, осыпая бригадира скороговорками и слюнями