Ашлинг. Алый цвет жизни

И все второкурсники пьют. Правильно, у них практика обязывает разные ласки с трупами. Поднять там, упокоить, в кишках поковыряться. Одно большое сплошное удовольствие. А если представить, что тело недавно захоронено? И оно разлагается, и гниет, и выделяет трупный яд…

— Я никогда не танцевал голым в лесу, — заявил Сиран.

Тут посмеялась, потому что трое из присутствующих тут же выпили. Я на них покосилась. Интересно, это что нужно такого сделать, чтобы…

— Спор, — мрачно пояснил один из ребят.

— Украли вещи на речке, пришлось домой топать пешком. В лесу стало душевно, и я немножко потанцевал. — Ухмыльнулся Ларис.

Вечер в целом вышел забавный и информативный. Рейн, Сир и Ларис мне еще больше стали симпатичны, когда решили не упоминать о моем несварении желудка.

Но ближе к ночи, ребята захотели сыграть в «правда или действие». Провокационная игра, которая накладывает магическое обязательство. То есть, если я соглашаюсь рассказать правду, то язык не повернется выдать ложь. И действие нужно выполнить, а не то прилетит откат.

И я с дуру согласилась попробовать.

Мы уселись на пол в кружок. Посередине расположилась бутылка от бражки.

— А не хотите сыграть…

— Нет! — Хором гаркнули парни, поняв в какую сторону свистит мой юмор.

— Да я еще ничего и не предложила, — проворчала я.

— Давай, Эш, крути посудину. Выбирай партнера.

Ну, я и крутанула так, что кончик бутылки показал на меня. Закатила глаза и снова попробовала.

Жертвой стал Рейн.

— Правда, или действие? — Спросила у него.

— Правда.

— Самый постыдный поступок в твоей жизни.

Рейн вздохнул, но все же усмехнулся.

— Соблазнил невесту отца. Не стоило этого делать. Девушка была уже не невинна, и я заразился какой-ерундой. Отец до сих пор злится на меня.

— Вот ты даешь, дружище, — Ларис цокнул языком и шлепнул Рейна по плечу, — не стыдись этого. Что естественно, то не безобразно.

— Не мели чепуху, Лар! — Отреагировал Сир. — Рейн поступил плохо, но и невеста хороша. Отца жалко, но он простит.

Завязался спор, от которого я устала, и, попрощавшись со всеми отправилась к себе в комнату. Монстро ожидал меня в коридоре и нервно агаськал.

— Кто-то идет?

Гремлин моргнул.

Повернулась и ворвалась к парням.

— Народ, сюда кто-то направляется! Прячем все, берем книги, делаем умные рожи, и ведем беседы.

И началась суета. Магией парни все прибрали. Окно раскрыли настежь, зажгли какую-то вонючую палочку, от которой аж глаза заслезились.

Книги в руках сугубо некромантские.

В комнату спустя несколько мину вошел Дэр. И почему я не удивлена?

— И чем это вы тут занимаетесь? — Вкрадчиво спросил он.

А сама вижу, как тренер смотрит под кровать, из-под которой виднеется бутылка.

— Обсуждаем насущные темы, — заявил кто-то из второкурсников, — делимся опытом.

— И именно поэтому учебники вверх ногами держите? — Усмехнулся Дэриан. — Чтобы через мгновенье вы все были по своим койкам. Лев, за мной.

— У вас с ним роман? — Спросил шепотом Лар. — Уж очень сильно до тебя доматывается.

— Я так понимаю, что бега вам в учебные дни не хватило? — Вздернул бровь тренер, — еще слово и организую дополнительные тренировки.

Все заткнулись и стали собираться. А я… Пошла вслед за Праймом, который вплоть до моих апартаментов отчитывал за гулянку.

А что я?

Послушала, покивала головой, а потом, как достала сладости… И оторвалась, засыпая с книжкой в руках, и фантиками вокруг.

Во сне

Красно-черные щупальца, словно ленты, тянулись ко мне из бездны.

Сердце стучало от страха, а горло пересохло от неизбежности.

Сделала шаг вперед, и одна «лента» обвилась вокруг запястья. Ойкнула, когда что-то меня кольнуло в ладонь, и капля крови капнула на удивительно белоснежный пол. Второй шаг и вновь лента коснулась другого запястья и снова проткнула мне кожу.

В бездне словно начало рябить. Я смотрела и смотрела, и не могла понять: что это и чего оно от меня хочет.

Манит и отталкивает одновременно.

Пугает и интересует одинаково.

Делает больно и наполняет жизнь смыслом.

Если смотреть долго в бездну, то она схватит тебя за сердце и сожмет в щупальцах. Красно-черные щупальца обвили все мое тело, приподняли его и впились множеством тонких иголок.