Ашу Сирай (СИ)

— Мне не нужна женщина в Барсаме, потому что у меня есть семья! — худой ткач яростно сжал кулаки. — У меня есть жена, которая все эти годы ждала меня! Моя прекрасная Зульфия, ради которой я трудился днём и ночью столько лет! Она страдает теперь, потому что из-за тебя я не могу вернутся к ней! Тебе никогда не понять, что такое любовь, ты, бесчувственное чудовище, проклятое Тёмнооким! Исчадие Бездны, вот ты кто!

Что?!Да как он смеет говорить такое!

Я едва сдержалась, чтобы не вскочить и не стукнуть этого глупца чем-нибудь. Женщина на полу вздрогнула и её спина задрожала от сдерживаемых рыданий. Альмахаим же с откровенной опаской покосился в сторону грозного Ашу Сирая, а тот захохотал.

Холодный, страшный смех, в котором отчётливо слышалось… безумие, остудил меня лучше ледяной воды.

Великие боги… Пожалуйста… Пусть всё будет хорошо… Матушка, прошу тебя, не позволяй Джастеру снова стать Ашу Сираем!

Словно услышав мои молитвы, Джастер замолчал также внезапно, как и засмеялся.

— Ты сам оставил свою жену на три года в одиночестве, — грозно и холодно произнёс он. — Ты решил вернутся домой с человеком, который пожалел денег на охрану своего каравана. Ты попал в плен к Шакалу и пришёл в мой город как его невольник. И ты смеешь утверждать, что я виноват в твоих неразумных поступках?!

В следующий миг мелькнула чёрная тень и Ашу Сирай уже смотрел в посеревшее от страха лицо ткача, сжимая его горло. Белая маска отражала едва сдерживаемый гнев, изумрудный огонь полыхал в её прорезях.

Чёрные красивые глаза Альмахаима расширились, а на лице отразился суеверный ужас. Он впервые видел знаменитого мастера смерти в гневе и это напугало его не меньше, чем любого другого. Даже меня это пугало, потому что в таком Ашу Сирае было что-то… чуждое.

— Бесчувственное чудовище и исчадие Бездны, говоришь… — низкий голос звучал вкрадчиво, и это было ещё страшнее, потому что вместо грозного рыка в нём появились незнакомые шипящие нотки. — Давно я не слышал таких слов… Ты или очень смел, или очень глуп, Ульфар, чтобы говорить мне такое. Первых я уважаю, вторых — убиваю. Дважды ты доказал свою глупость и дважды — смелость. Так кем мне тебя считать, пока ещё живой ткач из Онферина?

— Пощади его, господин!

Зульфия, видимо обезумев от страха за своего мужа, вскинулась с пола и умоляюще ухватила Джастера за полу одежды.

— Мой муж смел, а не глуп! Я исполнила, что ты хотел! Ты обещал отпустить его! Прошу тебя!

Джастер медленно перевёл взгляд на женщину, потом на её руки. Я не видела, как изменилась маска, но Зульфия шарахнулась прочь, дрожа и испуганно вскинув руки в попытке защититься от неизбежной кары.

Пощади… пощади, господин…

По её лицу текли слёзы, а на Ульфара просто жалко было смотреть. Страх на его лице сменился глубоким потрясением. Он неотрывно смотрел на свою жену, но Ашу Сирай одной рукой легко приподнял его и встряхнул как котёнка, заставляя снова обратить внимание на себя. Белая маска выражала пренебрежение.

— Ты слишком задержался в Барсаме, Ульфар. Твоя прекрасная Зульфия отдала свою душу мне в обмен за твою свободу. Можешь попрощаться с ней, пока она ещё человек. А затем убирайся и тки свои ковры, сколько хочешь. Ты никогда не сможешь выкупить её душу у меня.

Джастер разжал пальцы, небрежно оттолкнул ткача и вернулся на своё место. Ульфар попятился, и замер упершись спиной в стену. Воцарившуюся тишину нарушил вскрик-всхлип и Зульфия разрыдалась в голос.

— Прости! Прости меня, любовь моя! — она обернулась к бледному мужу, протягивая к нему руки. — Прости, господин моего сердца!

Ульфар на негнущихся ногах подошёл к ней и упал рядом, крепко обнимая рыдающую жену.

— Нет… — он мелко тряс головой, взяв её лицо в ладони и глядя в мокрые от слёз глаза. — Нет, цветок души моей, я не верю этому негодяю… Даже такой нечестивец, как Ашу Сирай, не может так подло поступить с тобой…

— Но…

— Но это правда, Ульфар, — холодно сказал Шут вместо Зульфии. — Я обещал ей, что отпущу тебя и верну выкуп, если она согласится стать моей «бездушной». Она согласилась. Твоя жизнь и свобода ей дороже собственной души. Так что ты свободен. Можешь уходить.

Зульфия снова разрыдалась, а Ульфар встал, стиснув кулаки и сжав зубы и закрыл жену собой.