Ашу Сирай (СИ)

Бахира оказалась старше меня и наверно, даже старше Холиссы. И хотя она не была ведьмой, но при этом сохранила удивительную красоту. Чёрные блестящие волосы были заплетены во множество тонких косичек, хитроумно уложенных на голове и украшенных каменными колечками и золотыми накладками с красными и синими камнями. Её кожа золотилась почти как у Джастера, но удивительней всего были рисунки на её лице. Странный голубой полумесяц, больше похожий на коровьи рога, украшал её лоб, над прямыми чёрными бровями от него изогнутыми линиями разбегались красные точки и такие же точки украшали её скулы, привлекая внимание к глазам. Губы, всё ещё полные и чувственные, были выкрашены в тёмный цвет.

Необычные глаза Бахиры — светлые, с тёмным ободком, были тонко подведены чёрным, и отражали свет костра, словно глаза настоящей кошки.

Она была красива зрелой и спокойной красотой и в тоже время эта красота была настолько необычна, что я не могла перестать смотреть на неё, хоть и понимала, что это становится неприличным.

А вот Шут, как обычно, лишь глянул мельком и снова смотрел в огонь.

— Помнит ли могучий Джасир, что означают эти знаки? — Бахира, слегка смущённая таким невниманием, коснулась окрашенными кончиками пальцев рисунков на лице.

— Да, — коротко ответил Шут, снимая котелок с огня. — Поэтому скажу ещё раз: возвращайся к своему народу.

— Помнит ли пард пустыни дитя, что спас однажды в диких песках?

— Помнит. — Хмуро ответил Джастер, по-прежнему не глядя на женщину.

— Не стёр ли ветер времени те страницы памяти, где записаны дни, что провёл мудрый Джасир среди маджанов?

— Не стёр, — ещё мрачнее буркнул Шут. — Я всё помню, Бахира, поэтому не испытывай моё терпение своими вопросами.

— В таком случае, сын Великой Матери помнит и то, что мы, маджаны, всегда молились той, что дала жизнь всему живому под своим звёздным покровом, — с неожиданным достоинством сказала Бахира, а я поняла, что она не так проста, как показалось на первый взгляд, и не уступит Джастеру в упрямстве.

И что это за дитя, которое он спас в этой самой пустыне? Её дочь или сын?

— Мать Матерей всегда освещала наш путь своей улыбкой, и она благословила мой род и меня даром своих видений. Много раз эти видения спасали нас от бед и невзгод и мудрый Джасир прав в том, что моё место было среди маджан. Но я здесь, ибо такова воля Великой Матери. Она явилась ко мне и повелела найти того, кто однажды спас жизнь неразумного дитя, кто показал нам новый путь, кто помог моему народу преодолеть плен песков, обрести новый дом и сохранить свободу. Того, чьё имя по-прежнему заставляет трепетать от страха сердца людей с душами шакалов, как пустынный заяц трепещет при виде парящего в небе орла. Великая Мать поведала мне, что пришло время вернуть мой долг и долг народа марджан. Повинуясь её воле, я отправилась в проклятый город на берегу Белой реки. Я проделала долгий путь, и наши воины сопровождали меня до стен проклятого города, но дальше я должна была пойти одна. Признаюсь, Джасир, я была неосторожна, потому один из этих нечестивцев, забывших своих матерей, увидел меня и пожелал получить себе, словно ребёнок новую игрушку. Но ведомая рукой Великой Матери, я нашла тебя, мой господин. И выполняя её волю, я останусь с Джасиром и последую за Джасиром, куда бы ни лежал его путь. Это мой долг и долг моего народа перед тобой. Любой из маджан тоже принял бы его с честью, но Мать Матерей доверила мне исполнить его.

Видения от Великой Матери? Нашла нас, ведомая её рукой, чтобы помогать Джастеру и вернуть долг?

Ох, у меня от этих тайн скоро голова лопнет…

— Кто остался вместо тебя?

— Моя дочь заняла моё место и стала руятон маджан вместо меня.

— Где твой конь?

— Мой конь вернулся в свой табун, Джасир. И я благодарна тебе за столь щедрый подарок.

Да уж, щедрый… Драгоценный! В целую тысячу таланов…

— Знаешь ли ты, куда я направляюсь?

— Нет, мой господин. Великая Мать не открыла мне этого.

— Я еду на север. В страну, где люди не помнят богов и почти утратили свою силу. Там говорят на другом языке, там мужчины и женщины ведут себя совсем иначе, чем здесь. Там у меня и госпожи Яниги есть дела и они опасны. Я ничего не могу тебе обещать.

Бахира посмотрела на меня, а потом снова перевела взгляд на Шута. Светлые кошачьи глаза были полны незнакомого мне спокойствия и уверенности.

— Такова воля Великой Матери, Джасир. И таковы моя воля и моё решение. Я еду с тобой.

— На моём пути есть опасности, с которыми ни ты, ни люди ещё не сталкивались, Бахира. Ты можешь погибнуть.

Я думала, эти слова её напугают своей откровенностью, но женщина только чуть вскинула голову, а на тёмных губах появилась лёгкая улыбка.

— Жизнь и смерть всегда держаться за руки, как влюблённые. Кто боится смерти, тот не познает истинный вкус жизни. Так ты нас учил, Джасир, и эти слова вошли в кровь и плоть моего народа. Я не боюсь умереть. Мои глаза по-прежнему остры, а мой слух не изменяет мне. Мои руки помнят, как держать саберон, а моё тело в силе и ловкости не уступит юным девушкам. Я могу позаботиться о себе и не стану обузой для тебя, Джасир.