Ася

Вечером в ленинских комнатах он обнаружил, что везде были написаны решения старого двадцать четвертого съезда, а уже был двадцать пятый. «Снимет Член башку», — подумал Шорников. Номер съезда был написан римскими цифрами. Он принял решение стереть по одной палочке и вместо двадцать четвертого получится двадцать пятый. Писарь всё сделал аккуратно, и в ленинских комнатах появились материалы нового съезда, правда, со старыми задачами. «Умники, они там наверху», — думал Шорников, — «что пишут номера съезда римскими — легче стирать. Наверняка, сами это делают».

В ленинской комнате третьей роты к нему подошел рядовой Ахмедов.

— Товарищ майор, я рядовой Ахмедов.

— Слушаю вас, Ахмедов.

— Я всё процитала, отпуск давай.

— За что тебе отпуск давать, Ахмедов?

— В ленкомната написана: кто процитала до конца, тому отпуск будет.

— Где так написано?

— А вот на этой стене.

Шорников подошел к стенду с материалами съезда. Стенд был большой, написан мелким шрифтом. Он начал читать. Оставался уже один абзац из решения съезда, как он вдруг прочитал: «Кто прочитает до конца этот стенд, тому будет отпуск 10 суток». Шорников понял, что это зараза писарь делал дембельскую работу, и написали ему эту шутку, а она уже несколько лет висит, и никто не заметил. Он пошел по всем ленинским комнатам, везде было то же самое. Что делать? За ночь стенд не переделать. А если вытирать, останется пятно. Оно сразу броситься в глаза ЧВСу. Может прочитать начало стенда и может догадаться, что это материалы старого съезда. Шорников решил ничего не делать.

С утра он стоял на плацу и бубнил себе под нос форму рапорта. Он вспомнил анекдот, который ему рассказал один из офицеров политотдела: «Знаешь, чем отличается начальник политотдела армии от первого зама? Так вот, должность первого: Член Военного совета — начальник политотдела, а должность второго: первый заместитель — член Военного совета. Так вот, они отличаются членами — у одного спереди, у другого сзади».

Член Военного совета прибыл вместе с начальником политотдела дивизии. Они вышли с машины. Шорников подал команду «смирно» и доложил:

— А где командир? — спросил ЧВС.

— Он на полигоне с полком.

— Видишь, Грязнов, — обратился он к начальнику политотдела дивизии, — не уважает политработников, даже встретить не пришел.

— Через два дня комиссия, — в оправдание ответил Шорников.

— Можно подумать, он за эти два дня полк научит. Снимать будем, прибежит.

Потом он посмотрел на плац, на свои любимые кубы.

— Когда сделал наглядную агитацию?

— Три месяца назад.

— Молодец, исполнительный. После инспекции переделывать будем. Пришла бумага из Главного политического управления, начальник требует вместо кубов ромбы.

Зашли в одну из ленинских комнат. Не заметив исправлений, он похвалил Шорникова.

— У тебя так все ленинки оформлены?

— Так точно.

— Ну, как настроение личного состава, сумеют на тройку?

— Будем стараться.

На этом осмотр полка закончился.

— На стрельбище поедем? — спросил Грязнов.

— Нет, пусть командир занимается, не будем ему мешать. Он нас с тобой проигнорировал, не захотел видеть. Наверное, обиделся за Военный совет. Зазнавшийся подполковник первому заместителю неделю назад нагрубил.

Посмотрим, получит двойку, будем убирать.

— Да, если верить тому, с какой целью они едут, то нам всем пора чемоданы собирать, — сказал Грязнов.

— Ну, почему всем? Кого-то уберем, кого-то оставим.

«Тебе хорошо говорить, — подумал Шорников, — в должности четыре месяца, конечно, не тронут. Да и в Москве, наверное, лапа есть».

ЧВС сел в свою «Волгу», Грязнов — в рядом стоящий УАЗ. Через окно ЧВС подозвал Шорникова и тихо сказал:

— Там я дал команду, вам в магазин привезут дефициты: шубки, шапки, ковры, хрусталь. Это для комиссии. Скажи своему зазнайке — пусть подумает, как это выкупить. Предложите проверяющему. Если не будет брать, привезите в политотдел, мы сами вручим. И язык за зубами держи, будешь стараться, — заберу в политотдел.

Начальник уехал. Шорников стоял в раздумье. Настроение у него было приподнятое. Он знал, что ЧВС всё заберет себе, и ничего вручать не будет.

«Ну и пусть, может это и к лучшему. Если полк получит двойку, значит, проверяющий подношения не возьмет, они достанутся «члену», а за такие подарки он, конечно же, заберет меня в политотдел армии».

Вечером после совещания Шорников доложил Егорову о приказе члена Военного совета. Вызвали начфина и зампотылу. Получилось не очень густо, кое-что наскребли по статьям. Зампотылу предложил якобы закупить пять тонн цемента через оптовый магазин. Цемент не брать, а перечисленные деньги в магазин поделить с продавцом. Конечно, он думал, о том, что-то перепадет и ему. Цемент спишется на стройке, командир акт подпишет. Но это длинная история — магазин находится в городе за 50 километров. На все договоры, оформления уйдет около двух дней. Так и порешили, но на все товары денег не хватало.

— Надо что-то делать, — метался Шорников. — Давайте оплатим в магазин деньги с первого вида.

— Там денег почти нет, — ответил начфин.

— Оплатим по красному, а потом тихонько рассчитаемся.