Асимметричный ответ

По здешним понятиям стрельба из авиационной пушки на такую дальность – полный бред. Тем не менее, мои действия не были жестом отчаяния. Начальная скорость снаряда у ВЯ-23 – девятьсот метров в секунду. Стрелять я собирался почти строго вниз, что в данном случае весьма важно. Ну и не нужно забывать о темпе стрельбы. Шестьсот выстрелов в минуту – очень немало, а цели у меня довольно крупные и абсолютно неподвижные.

Очередь! Снарядов я жалеть не собирался. Этого добра в бомбовом отсеке имелось с запасом. Несмотря на усиленную конструкцию, самолет трясло и сносило с курса, но капитан Пусэп уже имел опыт работы с таким беспокойным пассажиром, как я, и упорно продолжал пытаться изобразить из ТБ-7 пикирующий бомбардировщик.

Честно говоря, экипажу я не завидовал. Несколько прожекторов нещадно слепили летчиков через стекла кабины. Это у меня линзы мгновенно настроились на новые условия и отфильтровали весь лишний световой поток, а Пусэпу и его подчиненным сейчас приходилось очень непросто. Темные очки у них, конечно, имелись, но удар по глазам пилоты явно получили неслабый.

Один прожектор лопнул стеклянным пузырем и погас. Я полоснул очередью по позиции ближайшей зенитки и перевел огонь на следующее слепящее пятно. Немецкие снаряды все чаще взрывались в опасной близости от ТБ-7. Плотность огня была явно не на нашей стороне.

Восемь вспышек на земле возвестили о том, что РС-82 добрались до целей. Минус еще один прожектор. Досталось и расчетам двух зениток, но сами пушки, похоже, серьезных повреждений не получили.

Тяжелый бомбардировщик, наконец-то, соизволил занять нужное мне положение в пространстве. Залп! Еще одна восьмерка ракет устремилась к целям.

– Разворот тридцать вправо с набором высоты! – теперь мне требовался обратный маневр. Направленные вперед реактивные снаряды израсходованы, и в моем распоряжении остались только восемь РС-82, нацеленные назад. Чтобы выпустить их с толком, нос самолета требовалось максимально задрать вверх.

Я продолжал вести огонь из пушки. Ствол уже так раскалился, что точность огня упала до последнего предела. Небо вокруг ТБ-7 гремело взрывами. Осколки били в фюзеляж и плоскости, но самолет упорно продолжал выполнять предписанный мной маневр. Упорно, но очень медленно. Не был этот гигант рассчитан на подобные пируэты.

Залп! Самолет слегка тряхнуло, когда он освободился от последних ракет, ушедших навстречу врагу, и почти сразу грохнуло так, что даже у меня на мгновение пропал слух. ТБ-7 как-то нехорошо содрогнулся и в уверенном гуле моторов что-то изменилось.

– Пожар второго двигателя! – немедленно доложил капитан.

– Прекратить набор высоты! Еще десять вправо и уходим со снижением!

– Пожар ликвидирован автоматической системой пожаротушения! Двигатель заглушен!

Я оставил в покое пушку. Куда-то попасть в таких условиях все рано было нереально. Выйдя из боевого режима, я осмотрелся с помощью спутников. Из двадцати двух ПС-84 полет продолжали восемнадцать. Четыре машины мы потеряли, еще три имели повреждения, но пока курс держали уверенно. Видимо, пляска со стрельбой и фейерверками, устроенная мной в лучах прожекторов, произвела на немецких зенитчиков должное впечатление, и они несколько отвлеклись от транспортных самолетов, сосредоточив внимание на огрызающемся огнем ТБ-7.

Нам вслед еще стреляли, но это уже было не так страшно. Самый опасный участок конвой прошел. Не без потерь, но прошел.

– Пересекаем фронт, – на удивление спокойным голосом доложил командир экипажа.

Ну что ж, теперь осталось аккуратно доставить груз и вернуться домой.

– Конвой, здесь «Крейсер» приготовиться к приему координат для сброса контейнеров.

* * *

Избитый осколками ТБ-7 летел с заметным креном. Груз мы сбросили удачно. И Лелюшенко, и Лебедев подтвердили, что контейнеры найдены, а оружие и снаряжение уже передаются в войска. Теперь бы еще дотянуть до аэродрома.

Пусэп тихо, но весьма изощренно ругался по-эстонски, когда из строя выходила очередная цепь управления или заклинивало что-то в авионике. Эстонского я не знал, но вычислитель переводил мне сентенции командира экипажа во всех красочных подробностях, находя наиболее близкие аналогии из великого и могучего русского языка. Параллельно он выдавал текстом перевод на базовый диалект Шестой Республики, однако на русском результат получался заметно выразительнее.

Небо ощутимо светлело, и с каждой минутой мы все сильнее рисковали нарваться на вражеские истребители, которые уже прогревали моторы, готовясь подняться в воздух. Поэтому я вздохнул с большим облегчением, когда взлетевшая еще затемно шестерка ЛАГГ-3 взяла нас под охрану. Тем не менее, это решало далеко не все наши проблемы.

Сильно поврежденный самолет летел исключительно на мастерстве экипажа. Вычислитель тревожно сигнализировал о его весьма прискорбном техническом состоянии, и настоятельно рекомендовал покинуть машину, пока она еще летит на безопасной для прыжка с парашютом высоте, а не беспорядочно валится на землю, распадаясь на части.