Асимметрия

Весомые причины ехать учиться в Москву возникли где-то за неделю до выпускного. Примерно в это время долбанула мысль в голову, что, сбросив оковы среднего образования, я останусь на пугающем распутье. Тогда я ошибочно решил, что подростковые мечты можно (и нужно) уложить в формулу «пришёл-увидел-победил», а если это так – их надо немедля воплощать. Треморной рукой я полез в мобильный телефон выискивать тот самый вуз, про который когда-то слышал.

Как только посещает мысль о поступлении в Москву, нужно хорошенько подумать и взвесить все «за» и «против». Думал я? Конечно нет. Кто об этом думает в семнадцать лет. Просто что-то заклубилось, переклацнуло внутри, как бывает при решении логической задачи. А дальше – дальше вручение аттестата, вино из-под стола, медляки и поцелуи, встреча зорьки – и в кассу, за билетом. Попросил в один конец. Самоуверенность – ещё одно слово с приставкой «само» в лексиконе трудного подростка.

Мать отговаривала. Я как мог аргументами лупил: сперва, говорил, кафедра организации шахматной работы, после международный центр шахматного образования, тренерская практика в Греции, турниры, титулы, победы. А там и до гроссмейстера недалеко. В конце концов, она смирилась. Нет, не поверила в меня, а покорилась обстоятельствам. Дала немного денег, обещала приехать на вступительные, и на вокзале разревелась. Для меня это, как запрещённый приём, неумышленный, конечно, но всё же недозволенный. Это было похоже на присуждение технической ничьей. Никогда я не мог выносить женских слёз, маминых – особенно.

Приехал на Ярославский вокзал в каком-то тумане неадеквата. Сто тысяч раз передумал, но решение принято, назад дороги нет. Порыкивающие на вокзале гости столицы добавили мне угнетённости. Я ведь всё-таки провинциальный мальчик, а Москва – город суеты, скорости и нервов. А ещё это город денег: все разговоры крутятся только вокруг них. Ну, ничего, сказал себе, прорвёмся. С июня по июль занятия на подготовительных курсах. Узнал, чтобы пройти с хорошим результатом надо снимать квартиру у репетитора, пока репетитор уезжает на море и сдаёт квартиру, которую сам же и снимает. Учебная муштровка может показаться странной, но только поначалу. Москва – столица, причем не самая дешевая, все крутятся, как могут.

Знаете, какие самые зловещие слова для абитуры? «Завтра экзамен!» Вот тут-то и накроет депрессуха. Она непременно настигает, и надо быть солнечным дебилом, чтобы не загрустить от этих слов. Завтра экзамен! Но на меня они уже не действуют. Каким-то непостижимым образом я должен за вечер решить задачу, которой нет в учебнике: как на полкопейки закупиться дюжиной бутылок элитного бухла? В моих дрожащих пальцах заветный список предпочтений приёмной комиссии: Макаллан Файн Оак, Ольмека Альтос Репосадо, Гленкинчи, Лагавулин. Мой преподаватель, вернувшись с морей в красных лабутенах, подобострастно интересуется, что я думаю о платном образовании. На всякий случай. Смотришь расписание вступительных экзаменов, а следом правила оказания платных образовательных услуг. У коммерческих проходной балл, говорит он, меньше, и конкурс не семь человек на место, а всего два.

Вот этот «на всякий случай» меня смутил, но мама утрясла вопрос. Просто и элегантно: оплатила обучение первых двух семестров. Сказала, что деньги переслал отец, когда узнал, что сын едет покорять Москву. В эту версию уже тогда я слабо верил: откуда такая сумма могла набраться у Карима? Да и не общались они с матерью последние два года. Почему-то был уверен, что помогла тётка из Кирово-Чепецка, мамина сестра. Её муж, дядя Вова, работал на вахтах в Японском море, на нефтеналивных терминалах спецморнефтепорта Козьмино. Деньги в семье водились.

А экзамены всё равно пришлось сдавать. Когда смотрел на своё имя в списке поступивших на коммерческое отделение, голова кружилась до тошноты, так, будто накачался алкоголем. Думал, теперь можно вечно смотреть на него в списках зачисленных и прыгать от радости до небес. Таким запомнился момент триумфа.

Чем ещё запомнилось то лето? Конечно, открыточными видами столицы и приездом мамы. Обилие иностранной речи, метро, светодиодная реклама: всё непривычно. Сезон веранд в самом разгаре. Атмосфера белых брюк и летних шляп. Помню, бродили вдвоём по набережной, отыскали людную веранду с чудесным видом на Храм Христа Спасителя и Москву-реку. Мама заказала нам по бокалу хванчкары. С непривычки захмелел, а потом взахлёб рассказывал про гениального Лужина, который живёт в чудесном мире древней божественной игры.

А потом, что было потом… кажется Набоков что-то похожее описывал в «Трёх шахматных сонетах»: и вот толкнул ногтями цвета йода фигуру. Так! Он жертвует слоном: волшебный шах и мат в четыре хода.

Дверь натужно скрипнула, и в кабинет, живо общаясь с кем-то по телефону, ввалился седовласый толстяк, похожий на медный кипящий самовар.

– … вот бы поплавать в таком! – закончил он фразу, начатую в коридоре, и мельком взглянув на нас, быстро свернул беседу: – Кошурка, всё, перезвоню, у меня клиент.