Асканио

Тут, объединив усилия, они зацепили лестницу за верхушку дуба и добрались до самой макушки дерева. Затем перекинули лестницу через стену, наподобие подъемного моста, и обрадовались, увидев, что один конец прочно укреплен на толстой ветке, а другой свисает по ту сторону стены на два-три фута.

– Ну, а как быть, когда мы очутимся на стене? – спросил Обри.

– Когда мы очутимся на стене, подтянем лестницу и спустимся вниз.

– Так-то оно так. Но вот в чем затруднение: высота стены двадцать пять футов, а длина лестницы – всего двенадцать.

– Предусмотрено и это, – сказал Асканио, разматывая веревку, которую он намотал вокруг тела; затем, привязав один конец к стволу дерева, он перебросил ее через стену.

– О умная голова, понимаю тебя! – воскликнул Жак Обри. – И я счастлив и горд тем, что сломаю себе шею вместе с тобой.

– Да что вы делаете?

– Переправляюсь, – отвечал Обри, готовясь перебраться на стену.

– Нет, я переправляюсь первый, – сказал Асканио.

– Тянем жребий на смоченный палец! – предложил Обри и протянул приятелю указательный и средний пальцы.

– Хорошо, – согласился Асканио и прикоснулся к одному из пальцев.

– Ты выиграл, – сказал Обри. – Но смотри будь хладнокровен и спокоен, понял?

– Не тревожьтесь, – произнес Асканио.

И он пошел по висячему мосту. Жак Обри уцепился за лестницу и поддерживал ее в равновесии. Лестница была непрочная, но храбрый юноша был легок. Школяр затаил дыхание, ему казалось, что Асканио вот-вот оступится… Но юноша бегом пробежал последние четыре шага и очутился на стене целый и невредимый. И там он тоже подвергся бы смертельной опасности, если бы кто-нибудь из осаждающих его заметил; но Асканио не обманулся в своих предположениях. Заглянув в сад, он крикнул приятелю:

– Тут никого нет, ни души!

– Тогда вперед! – воскликнул Жак Обри. – Спляшу-ка и я на канате.

И он, в свою очередь, пошел по узкой и дрожащей воздушной дорожке, а Асканио придерживал лестницу, платя ему услугой за услугу. Обри был так же ловок и проворен, как он, и мигом оказался рядом с приятелем.

Тут оба уселись верхом на стену и подтянули к себе лестницу, затем привязали ее к веревке, другой конец которой был прочно закреплен на дубе, и спустили вниз, придав ей нужную длину, чтобы она служила им понадежнее. Затем Асканио, которому выпало право испытать все на себе, обеими руками схватился за веревку и соскользнул до первой перекладины лестницы, а через секунду он уже стоял на земле.

Жак Обри благополучно спустился за ним, и оба друга очутились в саду.

Теперь главное было – действовать как можно быстрее. На переправу ушло немало времени, и Асканио дрожал при мысли, что их отсутствие окажется гибельным для учителя. Со шпагами наголо Асканио и Жак Обри побежали к двери, ведущей в первый двор, где, очевидно, находился отряд прево, если только он не успел переменить позиции.

Подойдя к двери, Асканио посмотрел в замочную скважину и увидел, что двор пуст.

– У Бенвенуто удача! – воскликнул он. – Отряд вышел. Замок наш!

И он попытался открыть дверь, но она была заперта на ключ.

Оба стали трясти ее изо всех сил.

– Подите сюда! – раздался голос, отозвавшийся в сердце юноши. – Сюда, сударь!

Асканио обернулся и в окне первого этажа увидел Коломбу. В два прыжка он оказался около нее.

– Ах, вот оно что! – проговорил Жак Обри, следуя за ним. – Видно, у нас тут есть знакомые! А вы и словом не обмолвились об этом, господин молчальник!

– О! Спасите моего отца, господин Асканио! – воскликнула Коломба, ничуть не удивившись, что молодой человек здесь, как будто его присутствие было совершенно естественным. – Слышите, они дерутся там, на площади, и все из-за меня, по моей вине! О боже мой, боже мой! Поспешите же, иначе его убьют!

– Успокойтесь, – проговорил Асканио, устремляясь в покои, выходившие во второй двор. – Успокойтесь, я отвечаю за все.

– Успокойтесь, – повторил Жак Обри, не отстававший от юноши. – Успокойтесь, мы отвечаем за все.

У порога двери Асканио услышал, что кто-то зовет его, но на этот раз голос был не так нежен.

– Кто меня зовет? – спросил Асканио.

– Я зваль, мой юный друг, я зваль, – повторил тот же голос с явным немецким акцентом.

– Ах, черт побери! – воскликнул Жак Обри. – Да ведь это наш Голиаф! Что вы делаете в этом курятнике, храбрец великан?

И действительно, он увидел голову Германа в слуховом окне небольшого сарая.

– Сам не знай, как я попаль зюда. Отодвигайт засов, чтобы я вступаль в сражений. Руки чесаться!

– Выбирайтесь, – сказал школяр, поспешив оказать нашему Голиафу услугу, о которой он просил.

Меж тем Асканио приблизился к воротам, из-за которых доносился грозный звон скрещивающихся шпаг. Лишь массивные деревянные ворота отделяли его от сражающихся, но, опасаясь внезапно показаться и попасть в руки врагов, он посмотрел в зарешеченное оконце. И тут прямо против себя он увидел Челлини, возбужденного, разъяренного, ожесточенного Челлини, и понял, что мессер Робер погиб. Асканио поднял ключ, валявшийся на земле, мигом открыл ворота и, думая лишь о том, что обещал Коломбе, получил, как мы сказали, удар в плечо, иначе шпага неминуемо пронзила бы прево.