Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга первая: Критический обзор важнейшей литературы вопроса

Эта мысль высказывается иногда и в приложении к определенным подвижникам. «Об авве Аполлосе, напр., говорится, что он сделался славным, как бы новый пророк и апостол, явившийся в наше время». [1495]

Эта общая мысль иллюстрируется и многочисленными конкретными примерами чудотворений, совершенных подвижниками: они по своему характеру, по обстановке, иногда до мельчайших подробностей, напоминают собой чудеса библейские. [1496] Особенно тесно связана с самым существом и основным содержанием монашеского совершенства способность подвижников изгонять демонов.

С одной стороны несомненно, что главным условием для достижения монашеского совершенства является, по возможности, полное искоренение не только «страстей», но даже и нечистых «помыслов». С другой, вместе с тем, у аскетических писателей часто говорится, что различные демоны заведуют, так сказать, разными пороками, получая от них и самые имена. [1497]

Отсюда уже, естественно, вытекал тот вывод, что изгнание демонов — преимущественная, даже исключительная привилегия монахов-подвижников. Эта мысль очень определенно выражена, напр., в следующем изречении аввы Питириона: «кто хочет изгонять бесов, тот должен прежде поработить страсти, ибо какую страсть кто победит, такого и беса изгонит» (ὅς τις… βούλεται τοὺς δαίμονας ἀπελαύνειν, πρότερον τὰ πὰθη δουλώση. Οὗ γὰρ ἂν πάθους τις περιγένηται, τούτου καὶ τὸν δαίμονα ἀπελαύνει). [1498] Эта способность обусловливалась также иногда совершенством послушаний подвижников. [1499]

Отсюда понятны рассказы подвижнических памятников о том, что в некоторых случаях сами клирики обращались к подвижникам с просьбой изгнать демона. Так, клирики (οἱ κληρικοί) [1500] обратились к авве Виссариону, чтобы он изгнал беса, когда, после молитвы в церкви (ἐγένετό εὐχὴ περὶ αὐτοῦ ἐν τῇ ἐκκλησίᾳ), демон не вышел. [1501] [1502] Другая, не менее замечательная, черта подвижнического совершенства, отмечаемая Ноll’ем, — это прозорливость.

По словам писателя «Лавсаика», удостоившийся познания Бога получает познание и о всем прочем; видит тайны, потому что Бог показывает ему, провидит будущее, созерцает откровения, которые (созерцают) и святые; совершает чудеса, становится другом Божиим и получает от Бога все просимое. [1503] Дар прозорливости, между прочим, выражался в способности проникать непосредственно в нравственное состояние другого человека, точно и безошибочно видеть все душевное его содержание — тайно совершенные поступки, сокровенные замыслы. Прозорливец «как бы читал» в душах окружающих его людей. [1504] И этот дар — вообще более редкий, чем, напр., дар различения духов — подвижники употребляли и в интересах исправления людей. [1505]

Эта прозорливость в соединении с даром «различения духов» и «очищения помышлений» (gratia discernendorum spirituum et purgandarum cogitationum) [1506] естественно послужила основанием и в высшей степени благоприятным условием широкой и плодотворной деятельности монахов в области руководства душ. Привлекаемый молвой о необычайных проявлениях харисматической одаренности монахов, христианский народ большими толпами стекался к келье, к пещере или к столпу подвижника, надеясь удостоиться чудесных исцелений, получить наставление, вразумление, открыть тайники своей исстрадавшейся души, получить опытные и целесообразные советы, облегчить и успокоить свою мятущуюся совесть… [1507] И эта сторона общественного служения монашества, отмечаемая Holl’ем, действительно наблюдается в истории монашества, но дальнейшие выводы, которые Holl делает из фактов, сюда относящихся, нельзя не признать поспешными и тенденциозными. По справедливому замечанию проф. Суворова, «за бесспорное признать нужно только то, что монахи, прославившиеся святости жизни и духовной опытностью, привлекали к себе людей, которые, не подпав дисциплинарному духовному суду, нуждались в совете относительно того, как бороться со страстями, или как искупить учиненные грехи, и в молитвенном ходатайстве святого человека. Обстановка, при которой происходили беседы подвижников с приходящими из мiра людьми, как она изображается в житиях святых, не дает возможности представить себе, что-либо „подобное вяжущей и разрешающей власти“. Беседуя „через оконце“ с приходящими о том, что относится „к пользе душевной“, и давая, свое благословение, монах не думал осуществлять вяжущую и разрешительную власть, которая мыслилась не иначе, как в соединении с церковным судом, с определенным порядком церковного покаяния, с церковными молитвами и с церковными руковозложениями». [1508]