Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга первая: Критический обзор важнейшей литературы вопроса

Автор из VII главы приводит только те стихи, [728] в которых заключается мысль, что в деле достижения спасения брачная жизнь «менее представляет удобств, чем жизнь безбрачная, девственная». [729] Бесспорно, эта мысль представляет собой совершенно верный вывод из точных слов ап. Павла. Однако указанной мыслью учение св. ап. Павла не ограничивается и не исчерпывается. Автор, к сожалению совершенно не оттенил другого момента в учении апостола языков, упустивши из внимания, что, по мысли Апостола, не только безбрачие, но и брак имеют в основе «свое дарование от Бога», [730] почему каждый в отдельности христианин произвольно не может избрать то или другое состояние, а должен непременно сообразоваться с полученным им от Бога дарованием, следуя, таким образом, в этом случае божественному призванию и высшему абсолютному определению. «Каждый поступай так, как Бог ему определил, и каждый, как Господь призвал. Так я повелеваю по всем церквам». [731]

Эти слова Апостола и следует принимать за точку отправления при суждении о браке и безбрачии. А по ясному учению Самого Христа Спасителя, дар безбрачия — дар чрезвычайно редкий и особенный, тогда как состояние брачное, напротив, — общее, обычное, соответствующее изначальной божественной идее о человеке. [732] А если так, то не представляется правильной возможности судить о браке, как о каком-то принижении нравственного достоинства христианина, что однако составляет одну из тенденций автора. [733]

С этой точки зрения автор обязан был глубже анализировать, точнее и определеннее комментировать некоторые черты аскетического учения о следствиях и результатах безбрачия, напр., того воззрения, что «девственник… путем долгой борьбы духа с плотью достигает обожествления, понимаемого и в отрицательном и положительном смысле, то есть и в смысле „нетления“ и в смысле „святости“», [734] причем святость, чистота сердца, делает христианина способным зреть Бога (Мф 5:8). [735]

Выходит как бы, что безбрачие превосходит брачное состояние не только бо́льшим удобством достижения совершенства, но и — непременно — также степенью этого совершенства и, можно предполагать, самым его содержанием, специфическими особенностями, [736] т. е., другими словами, автор определенно и категорически не решает вопроса о том, брачное и безбрачное состояния разнятся ли между собой принципиально, абсолютно, или только относительно. А то ведь легко можно сделать заключение, что святость, чистота сердца, обожествление, составляющие обязанность и цель стремлений всех христиан, в действительности достижимы только для девственников.

Сущность святоотеческого учения по данному вопросу выражает, напр., св. Григорий Богослов. По словам св. Отца, в жизни возможны два состояния, — супружество и девство, и одно выше и богоподобнее, а другое ниже, но безопаснее. Горгония, сестра Григория Богослова, устранившись невыгод того и другого состояния, избрала и совместила то, что в обоих лучшего, т. е. и высоту девства и безопасность супружества. Она была целомудренной без надмения, с супружеством совместивши хорошую сторону девства и тем показавши, что ни девство, ни супружество не соединяют и не разделяют всецело с Богом, так чтобы одного самого по себе следовало избегать, а другое — безусловно восхвалять; напротив, ум должен быть хорошим правителем и в супружестве и в девстве, и из них, как из некоторого материала, художественно созидать добродетель. [737]

О супружестве своих родителей Григорий Богослов говорит, что оно было не столько плотским союзом, сколько союзом добродетели и единения с Богом (οὐχ ἧττον ἀρετῆς καὶ τῆς πρὸς Θεόν οἰκειώσεως ἢ σαρκὸς συζυγίαν). [738]

Святоотеческому учению не чужда даже мысль о том, что безбрачие следует избирать иногда именно более слабым людям, ради его бо́льшей легкости и безопасности в деле достижения спасения. По словам, напр., св. Григория Нисского, мы находим полезным для более немощных (τοῖς ἀσθενεστέροις), чтобы они прибегали к девству, как к безопасной какой крепости. [739]

От г. Пономарева хотелось бы слышать суждения более определенные и точные, чем те, которые мы у него находим на самом деле. Что может, напр., говорить нам такое утверждение автора: «в первые три века христианства аскетизм был известен членам церкви Христовой, как один из существенных подвигов, проходя который они тем самым более, осуществляли заповеди Христа»? [740] Это неопределенное и растяжимое «более» возбуждает наше недоумение особенно в виду того, что автор на той же странице допускает существование «евангельских советов» (о безбрачии, о раздаче имущества.) [741] Конечно, в Св. Писании Нового Завета мы находим и «советы» касательно нравственного поведения христианина, но вопрос в том, как понимать эти «советы».

Один из этих «советов» относится, действительно, и к безбрачию.