Аспект дьявола

– Нет, это не так, Леош, – решительно отрезал Виктор. – Это вы. Не было никогда никакого Манфреда Тойффеля. Вы выступали и как Арлекин, и как Пьеро. Вы играли обе эти роли. Это были вы, и всегда были только вы.

– Это неправда, – воскликнул пациент яростно. – Да, мне говорили об этом и раньше. Когда меня арестовали, мне говорили, что я сотворил с бедной девочкой и с другими детьми. Их всех попутал дьявол!

– Как же так, Леош. Я вижу фотографию одного клоуна. Леош Младек в роли Пьеро и Леош Младек в роли Арлекина. Это вы пугали детей. На самом деле это вы были Пьеро под маской Арлекина. Это была другая часть вас, и она была Арлекином.

Младек устало покачал непропорционально большой головой, теперь из-за действия транквилизатора его клонило в сон.

– Вы не правы, – тихо проговорил он. – Это дьявол, понимаете. Дьявол морочит вам голову, он обманывает вас, как и всех остальных…

4

Стояло ясное утро. Они шли по лесной тропинке, ведущей из замка в сторону деревни. Осень и не собиралась заканчиваться – сияла яркими красками листвы в кронах деревьев, напоминала о себе паутинками, летающими в воздухе. Полупрозрачную завесу облаков ветер разметал на клочки, и вырвавшееся из плена лучи солнца напомнили о не так давно ушедшем тепле. Но тень замка все равно висела над ними, и Виктору было не по себе.

Ему хотелось побольше узнать о жизни Юдиты, и он нашел способ, как сделать это. Профессор Блох. Они говорили о профессоре Блохе. Виктор рассказывал о нем, как о наставнике, Юдита – как об отце. Болтали также о жизни в замке, о мечтах и надеждах. Виктор деликатно не расспрашивал о той части жизни Юдиты, которая была далека от ее работы. Какое-то время они шли в полной тишине. И вдруг Виктор осознал, что ему невероятно легко молчать с ней, так еще ни с кем и никогда не было.

– Разве это не прекрасно? – спросила Юдита, первой прервав молчание; она огляделась и набрала полные легкие вкусного осеннего воздуха.

Виктор улыбнулся.

– Да, действительно. Но я, признаться, всегда немного неуютно чувствую себя в лесу.

– Почему? – Она взглянула на него с удивлением.

– Не знаю. Возможно, ощущаю нечто очень юнгианское. Как бы сказать… леса напоминают мне бессознательное, темное и полное тайн. – Виктор был не готов рассказать о том, как двенадцатилетним ребенком нашел в лесу повесившуюся мать. Даже сейчас тени между деревьями могли пробудить воспоминания о ее покачивающемся теле, о потемневшем лице… Это событие определило для него выбор профессии психиатра. – Правда, однако, в том, что я рад ненадолго покинуть стены замка, – сказал он. – Профессор Романек прав, это действительно помогает восстанавливать связь с внешним миром.

– Ондрей Романек сказал это? – изумилась Юдита.

– Да, а что-то не так?

– О нет, ничего. Просто он сам, кажется, не слишком прислушивается к собственным советам. Почти все время доктор Романек проводит в замке. Более того, у него есть обыкновение подолгу запираться в своем кабинете.

– В самом деле?

– Представьте. И он дает строгое указание, чтобы его не беспокоили. Бедный, бедный Ондрей…

– Почему вы так говорите?

– Все, что у него есть, это работа. Видите ли, он вдовец. Детей нет. Очевидно, он был искренне предан жене, но она умерла сравнительно молодой. Я не так много знаю об этом… Профессор Романек, на мой взгляд, один из тех людей, про которых с первого знакомства становится ясно, что они – достойнейшие люди. Знаете, он очень глубокий человек. Его шутливый нрав не должен вводить вас в то же заблуждение, в котором пребывают все. И на него время от времени находят тучи меланхолических настроений. Вот поэтому он и запирается. Во всяком случае, я так думаю.

– Вы говорите, его жена умерла?

– Да.

– А не от туберкулеза ли она умерла?

Юдита остановилась и внимательно посмотрела на Виктора.

– Да, насколько можно верить слухам. А откуда вы знаете?

Ему отчаянно хотелось рассказать ей, как в минуту откровенности профессор признался, что когда-то почти полностью погряз в безумии пациента. Выходит, это был не просто пациент – это была его жена.

– Да как-то доктор Платнер вскользь упомянул об этом, – соврал он.

Им потребовалось полчаса, чтобы спуститься в деревню. Это было место исключительной красоты. Вряд ли здесь что-нибудь изменилось за пару столетий. В Чехословакии полным-полно деревушек и маленьких городков, дышащих историей. Расположенные в самом сердце Европы, они надежно укрыты от мира плотным одеялом традиций и устоев. Как говорил профессор Романек, люди в этих краях жили поколение за поколением, и имена их прародителей терялись в таком далеком прошлом, что при одной мысли об этом начинала кружиться голова. На Виктора это давило, он чувствовал смутную панику – нечто похожее на клаустрофобию, ведь он привык к шуму и суете Праги. Была и еще одна причина для паники – в Прагу он приехал из такой же деревушки, как эта. Да, находилась она на другом краю страны, но была – один в один.