Аспекты бытия

Из груды обломков выбираются тяжелые машины, чем-то напоминающие гигантских пауков. И сразу открывают огонь, пытаясь продавить щит. Два, три, пять тяжелых штурмовых дронов, из тех, которыми стреляют (что сейчас и произошло).

– Ага… – огорченно выдохнула Женя, с какой-то непонятной эмоцией наблюдая за тем, как на незримой пленке расплёскиваются пули, снаряды, а лазерные лучи рассеиваются, преломлённые виртуальной линзой. И все это в каких-то двух метрах от нее. – А у тебя еще одна есть?

– Нету. Но есть кое-что получше, смотри! – и Вереск сунула девушке под нос небольшую ампулу, приобняв за плечи.

– Что это?

– «Коктейль Симоновой»!

– Что? Как? То есть, серьезно? Я же там чуть не сдохла…

– Ну, вот, ты мне и поможешь не сдохнуть!

Но не успела собеседница Рыжика что-либо сделать, как с неба рухнула очередная груда обломков. Благодаря ускоренному восприятию Женя поняла, что грудой обломков оказался расписанный под хохлому шагоход, который падал «мордой» вниз и всадил при приземлении заряд курсового орудия в один из штурмовых дронов. Второй был просто раздавлен многотонной машиной. Следом рухнул десантный бот в таком состоянии, что Женя не поняла, как вообще летала машина, у которой из шестнадцати двигателей работали только два. Десантный бот так же стал надгробием для одного из противников.

Шагоход Модестовны выглядел так, словно прошёл насквозь ад. Одна из ног отсутствовала, левое плазменное орудие было срезано, на его месте красовалась кое-как приваренная пушка гаусса, видимо, демонтированная с какой-то стационарной турели. У пушки отсутствовал компенсатор, питание было пущено поверх корпуса, фактически, наживую. Корпус блестел окалиной и многочисленными пробоинами, имелась даже сквозная дыра.

Рухнувший шагоход тут же вступил в битву, всаживая выстрел из гаусовой пушки в ближайший бот. От выстрела пушку сорвало с крепления. Плазменные пушки стреляли, не переставая, в другую машину, перегружая энергетический щит, при этом шагоход неуверенно ковылял в сторону третьей машины, просаженный щит с гулом исчез, и выстрел курсового орудия толкнул машину на ближайший боевой механизм.

Раздались взрывы. Сдетонировал упавший шагоход, курсовое орудие разнесло на обломки вторую машину. На ходу остался последний танк. Но на этом битва не закончилась. Вылетевший кокон пилота впечатался в бок последнего танка, и из него, как черт из табакерки, вывалилась громко матерящаяся Модестовна. Старушка голыми руками проделала дыру в корпусе и, всунула в полученное отверстие раструб заплечного огнемета. Танк замер и в следующий момент все утонуло во взрыве пламени.

– Клавдия Модестовна! – Женя в ужасе уставилась на воронку на месте последнего танка.

"Женечка, вы живы, какая радость! Помогите бабушке, а то я тут малость застряла!"

На мини-экране зажглась точка.

– Вереск, моя телохранительница жива, ты сможешь разгрести обломки?

– Легко! – весело ответила девушка, которая все это время с приоткрытым ртом наблюдала за скоротечной схваткой. В руках она сжимала так и не использованный инъектор.

Пришлось пройти метров тридцать.

– Вот, здесь…

Сверилась с картой Рыжик.

Огромный искорёженный кусок металла, по которому пробегали искры поднялся в воздух и отлетел в сторону. Под ним оказалась Клавдия Модестовна, только… немножко не вся. Все, что ниже груди, было начисто оторвано. Словно чем-то отрублено. На месте среза торчал огромный пучок проводов и каких-то механизмов, сочащихся кровью. Отсутствовала левая рука, а на месте правого глаза была жуткая запекшаяся рана. Признаков жизни телохранительница не подавала.

Женя рухнула на колени перед старушкой.

– Погодите, не умирайте, я сейчас… – Женя стала лихорадочно осматривать тело Модестовны в поисках ремкомплекса, возможно, еще удастся успеть законсервировать мозг…

Неожиданно телохранительница задергалась, на губах появилась кровавая пена. Закатившийся глаз сфокусировался на Жене, и мертвая бабушка неожиданно улыбнулась и подмигнула девушке.

– Юная леди, вы чего распереживались? – голос Модестовны был бодр и весел. Старушка словно включилась и резво поднялась на локте, осматриваясь. – Это же просто царапина! Хватайте меня и давайте убираться отсюда. На одной руке бегать неудобно. Эх, всё пропало: вагина с диапазоном в тридцать сантиметров, две, между прочим, растягивалась до метра в глубину! Член на гибком манипуляторе, метровый, три, анус, с золотым напылением, два! Такое богатство потеряла… Хотя надо поискать потом! Бабушка выложилась по полной, надрала задницу этим выпердышам!

Женя облегченно выдохнула и разрыдалась. Издаваемые звуки можно было принять как за хохот, так и за плач.

– Очень приятно, я – Вереск!

– Бабушка Клава, взаимно! Итак, внученьки, давайте отсюда сваливать. Защитные системы города справляются, но мы нынче – приоритетные мишени!