Аспекты визуальности художественной литературы

Изображение звука в литературном произведении отличается как от примеров непосредственного восприятия звуков человеческим слухом, так и от опосредованного слуховым воображением восприятия нотной записи, в которой подробно отмечается длительность, высота, окраска звука. В литературе читатель имеет дело с тем, что печатное слово отсылает к зрительным и слуховым образам.

1) реальное звучание слова предполагает ритм художественной прозы и ритм поэзии. Отсюда возникает представление, что в поэзии смысловая нагрузка слухового воображения выше, чем в прозе. На присутствие «внутреннего слуха» в литературе обращает внимание В. И. Тюпа в монографии «Аналитика художественного»: «В лирическом дискурсе конструктивная роль доминирующего фактора художественных впечатлений принадлежит не объектной организации феноменов ментального “внутреннего” зрения (как это имеет место в эпических жанрах), а субъектной организации феноменов “внутреннего” слуха» [Тюпа, 2001. С. 129]. Проявление объектной организации (пространство) в этом наблюдении тяготеет к зрительному воображению, а эмоциональное состояние лирического героя выражается не только в пространстве, но и в ритмико-интонационном плане произведения. Рифма становится смысловым моментом произведения, но фиксируется, как и размер, в материальной стороне текста.

В. П. Фёдорова отмечает, что «срастаясь с мотивным контекстом, звукообраз представляет собой самостоятельное явление художественного значения» [Фёдорова, 2018. С. 263]. В её статье такое положение объясняется как «слияние фоники и символики, которая в значительной мере восходит к фольклору» [Там же. С. 259]. Сосредоточившись на реальности текста произведения, В. В. Хорольский при изучении лирики обращается к тому, чтобы изучить «гармонию ритмического рисунка, вызывая несовпадение интонационно-фразового членения с метрическим» [Хорольский, 1984. С. 34]. Это имеет отношение уже не к миру произведения, а к ритмико-интонационной организации текста как звучащего слова в процессе чтения вслух. Мы не привлекаем обширную и такую особую проблему стиховедения, как звукопись, которая является проблемой стиха в целом, а сосредоточимся на рецептивном аспекте самих образов звука и запаха изображённого мира. Не воздействие на читателя звучания слов привлекает наше внимание, а воображаемый звук.

2) воображаемое звучание изображённого мира не обязательно отражено в фонетической стороне текста. Воображение апеллирует к «внутренним» зрению и слуху, ко всем иным органам чувств читателя. Читатель воображает мир, окружающий героя, как наполненный ароматом, тактильными ощущениями и звуком, которые характерны для окружающих предметов и в обычной жизни (этической жизни героя). Эти воображаемые звуки, запахи, ощущения в художественной реальности обретают эстетический смысл.

Например, в статье М. С. Хачатуровой и Т. П. Пениной говорится, что «читатель слышит в стихах Тютчева и грохот летних бурь, и еле внятные звуки наплывающих сумерек, и шорох зыбких камышей»72. Если проблема звукообразов в литературе ещё требует какой-то оговорки относительно того, рассматривают ли исследователи материальную сторону текста или идеальную (мир), то образы запаха со всей очевидностью существуют только в художественном мире литературного произведения.

§ 1.

Визуальное посредничество в изображении звука

Исследователи образов звука в литературе зачатую подходят к этому вопросу с лингвистической точки зрения, то есть приводят анализ лексических значений. Например, Е. В. Горобец отмечает, что «звуковая лексика приобретает многочисленные приращения смысла и становится многофункциональной именно благодаря сложному взаимодействию не только с контекстом отдельного стихотворения, но и лирики в целом»73. В статье М. М. Шитьковой обращается внимание на тот факт, что «если анализировать лексические значения и оттенки значений у слов, которые можно включить в звуковой ряд, то сразу выделяются, во-первых, мир звука человека, и, во-вторых, мир звуков окружающей природы»74. Такое разграничение, конечно, существует, но предположить существование этого разграничения можно и без необходимости анализировать лексические значения в текстах. Для нашей темы важно прояснить взаимосвязь зримых и звуковых образов в литературном произведении.

Так, в повести Л. Н. Толстого «Отрочество» можно найти фрагмент описания грозы, где описаны преимущественно звуки — гром и шум дождя:

«Молния светила шире и бледнее, и раскаты грома уже были не так поразительны за равномерным шумом дождя» [Толстой, 2000. С.98].

Образ бледного и рассеянного света, наблюдаемого не в одной точке, а заполняющего весь горизонт, очевидно относится к описанию грозы. Здесь не только зрительные образы света, но и звуковые (как гром) участвуют в изображении грозы автором и воображении читателем. Причём звук грома дифференцируется на две фазы — предшествующую (до дождя) и последующую, что означает смену природного состояния. Читатель сравнивает два звука — гулкий и приглушённый новым звуковым фоном — шумом дождя.