Ассасины

— Возможно, для вас. Но не для меня. Только сам я могу за себя говорить... И кстати, вы не рассказали нам об Архигерцоге. В чем его секрет, кто он? Почему вы его покрываете? Ведь и он тоже вас предал... Обо всем знали только трое: вы, Архигерцог и Инделикато. И он предал вас Инделикато. Где он теперь? Его нет среди мужчин на том снимке, он не был убит. И Инделикато не стал использовать Хорстмана для его устранения. Знаете, я думаю, Архигерцог — это часть плана Инделикато... Думаю, он был союзником Инделикато и вашим врагом с тех самых пор, как раскрыл заговор Пия. Думаю, Инделикато и Архигерцог объединились в попытках помешать вам стать Папой, потому что им не нравился путь, по которому пошла Церковь... Они понимали, что вы на стороне Вэл, этого оказалось достаточно. Несколько человеческих жизней — невелика цена за возможность припугнуть курию и Ватикан, заставить кардиналов выбрать Папой Инделикато. Так почему вы молчите, покрываете этого Архигерцога?

Дрискил умолк, переводя дух, и не сводил глаз с Д'Амбрицци.

— Об Архигерцоге мне просто нечего сказать, — вымолвил кардинал после паузы. — Всё, забыли об этом. — Он оглядел гостей. — Мне нечего больше добавить. Я всем вам доверяю, верю, вы сумеете сохранить услышанное здесь в тайне. Критический момент в истории нашей Церкви подошел к концу. Время всех рассудит, уйдет Каллистий, придет новый понтифик. Жизнь продолжается, и очень скоро и нас самих, и все, что произошло, забудут.

Конец званого вечера получился каким-то смазанным. Все молчали. Никто, похоже, не понимал, что делать дальше. Неужели кардинал считал, что все его гости разойдутся по домам и спокойно заснут? Он стоял в дверях, пожимал руку каждому из людей, которых знал так давно, с которыми делил и радости, и печали. Держался он, как обычно, просто, неофициально.

Сестра Элизабет видела, что Бен чем-то озабочен. Целиком погружен в свои мысли, и лицо его мрачно. К ним подошел отец Данн.

— Что-то вы не слишком довольны, — сказал он.

— Это вас удивляет?

— Ну, разумеется, нет. С другой стороны, вы узнали почти все, что хотели. Спасибо и за это.

— Мне не слишком нравится то, что я узнал.

— А вы действительно думаете, что это должно было вам понравиться? Ведь подтвердились ваши худшие подозрения. Разве этого не достаточно?

Дрискил молча смотрел на него.

— Вы что же, думали, они поместят Хорстмана в тир? Чтоб вы и другие могли изрешетить его пулями? Перестаньте, друг мой, будьте же реалистом...

— Арти...

— Да, сын мой?

— Заткнитесь, пожалуйста.

— Грубо, — буркнул Данн. — Но я на вас не сержусь.

— А как быть с Санданато? — встревоженно спросила сестра Элизабет. — Нельзя же допустить, чтобы он бродил по Риму в таком состоянии.

— Ты права, — сказал Дрискил, играя желваками. — Возможно, мне следует его найти.

— Да забудьте вы о нем, — сказал Данн.

— Он может причинить себе вред, — заметила Элизабет.

— Он священник, — возразил отец Данн.

— Пресвятая Дева Богородица! — воскликнул Дрискил. — Этот человек убийца! Неужели до вас еще не дошло?

— Ну, не совсем убийца, — возразил Данн.

— Нечего его защищать, Арти! Он сообщник убийцы. Он нарочно вывел меня на лед тогда, в Принстоне. О чем я только думал? Он попросил меня пойти с ним покататься... сказал, что это пойдет мне на пользу! Боже мой!...

— Думаю, он просто сумасшедший, — сказала сестра Элизабет. — Все время вспоминаю, что он мне тогда наговорил... Тогда мне казалось, он хочет меня предупредить, но все звучало чисто теоретически. — Тут она увидела, что к ним направляется Д'Амбрицци. И добавила: — Сегодня остаюсь ночевать в Ордене. По его просьбе. — И она кивком указала на кардинала.

— Хочу поблагодарить за то, что терпеливо выслушали еще одну мою исповедь, — сказал Д'Амбрицци. — Хотел внести ясность.

— Но вы на время совсем забыли об Инделикато.

— Не совсем так, Бенджамин. Простите, сестра, мне необходимо поговорить с этими господами. Я попросил Дрю Саммерхейса и его... э-э... телохранителя проводить вас. — И с этими словами он взял Элизабет за руку и довел до дверей. — Спокойной ночи, моя дорогая. Завтра увидимся.

Элизабет ушла вместе с Саммерхейсом, и Д'Амбрицци обратился к Данну и Дрискилу:

— Хочу, чтобы вы прошли со мной.

— Как прикажете, — ответил Данн.

— Зачем это? И куда? — спросил Дрискил.

Д'Амбрицци вздохнул и посмотрел на часы. Была уже половина третьего ночи.

— В Ватикан. Мы должны повидать Папу.

Монсеньер Санданато брел в ночи куда глаза глядят. Начался дождь, но он его не замечал. В ушах стоял звон, сердце так билось в груди, что, казалось, вот-вот разорвется пополам. И еще казалось, он вовсе утратил способность мыслить.

Остановился передохнуть на площадке, там, где начиналась лестница. И не заметил высокого мужчину в черном дождевике и шляпе с низко опущенными полями. Тот затаился в тени.

Но вот монсеньер Санданато начал спускаться и не услышал шагов у себя за спиной.

Каллистий еще не спал, когда ему сообщили, что в приемной дожидается Инделикато.

— Пусть войдет. Потом посплю. И прошу не беспокоить.